Стояла абсолютная тишина, совершенно мне непривычная. В лагере замкнутое пространство модуля давало ощущение безопасности, плюс в джунглях даже ночью раздавалась тысяча звуков, пусть и более тихих, чем днём. А здесь — только лёгкий шелест крон в отдалении и ещё сосед продолжал чем-то шуршать. Хорошо, что хотя бы фонарь по-прежнему горит, давая ориентир моей нервной системе…

— Что, не спится? — поинтересовался охотник через какое-то время, наслушавшись моей мышиной возни.

— Никогда не ночевал на открытом воздухе… — признался я, лёжа за своим камнем.

— Впереди ещё всякое будет, — Мичлав усмехнулся.

Термоодеяло требовалось скорее в качестве подстилки (довольно жёсткой), чем для защиты от холода. До сих пор воздух оставался очень тёплым. Укрываться не хотелось. Я приложил ладонь к пыльной поверхности под одеялом — тепло шло от неё.

— Земля так и не остывает.

— Это вулкан, в этом месте магма, должно быть, близко. Она и греет землю, — отвечал наставник, и в голосе его уже не слышалось прежнего раздражения. — На побережье есть даже пляжи, где песок горячий. В некоторых местах на нём готовят местные деликатесы.

— Ого! Я не знал.

— Ты много чего ещё не знаешь.

— Это да… Но я точно знаю, что в одиночку в рейд бы не поехал.

Собеседник хмыкнул. Я его не видел, но уже прекрасно знал, как это выглядит.

— Посмотрим, что ты скажешь через несколько лет. Ты ещё мелкий. С людьми общался мало.

— Причём же здесь люди?

— Мы живём в социуме, малыш. Люди здесь при всём. Так… Меня предупреждали, что ты любишь философствовать, но сейчас не тот момент. Надо отдыхать.

— Кто предупреждал?..

— Спать, сказано! И ни слова больше до самого утра.

Сам спрашивал, спится или не спится… Со вздохом я повернулся спиной к своему тёплому камню и подумал, что не вполне понимаю этого отношения к людям. То «публика», то «социум»… То «многого не жди от них», то «расслабься перед камерой», которая для них же и снимает. Наверное, он сейчас просто не в настроении.

Вдруг издалека послышался ясно различимый вой… Протяжный и снисходящий в темноту, будто умирающий…

Мичлав тихо, но смачно, ругнулся.

Впрочем, мне вполне ясно, почему он сейчас не в настроении…

Утром он посвятил меня в более подробный план действий. И по нему одна-две ночёвки должны пройти в лесу. Морально я не был к этому готов, но решительным вздохом задвинул эту неготовность подальше.

За это время планировалось пройти около половины северо-западной части Первой Полосы (вслед за охотничьими «полосами», Инсулия была условно поделена нами на две части относительно вулкана — на северо-запад и юго-восток). Наставник проверил данные по погоде — изменений не ожидалось. Экстренных сообщений тоже не имелось. Мы могли уходить. Но он назначил старт на более позднее время — через два часа, в восемь.

Сборы оказались очень короткими, всё уже и так было готово. В процессе охотник задал такой вопрос:

— Приноровился уже к «Тройничку»? Тьфу, чёрт, как-то странно звучит…

— А? Простите, не понял, — я в этот момент как раз планово перепроверял оружие.

— С полуавтоматом как себя ощущаешь? — оскалившись, перефразировал Мичлав.

— Вроде комфортно.

— С расстояния ты бьёшь нормально, это я уже видел. Но это проще, ты и сам понял. А вот вблизи, парень? В джунглях именно так чаще всего и приходится стрелять, заглядывая зверю буквально в морду. При устранении стойбищ — вообще никак иначе.

Я замер на секунду. Речь шла о позавчерашнем дне. Когда у меня не получилось выстрелить в квазиантропа, находящегося у Мичлава за спиной и полетевшего прямо на меня.

— Ну так сумеешь?

Вопрос был риторическим. Мне показалось даже, что то, как я отвечу, не менее важно, чем то, смогу ли в итоге стрелять. Выпрямившись, я произнёс:

— Должен суметь.

Мичлав усмехнулся и благосклонно кивнул. Перед ним стоял небольшой ящик с неизвестным мне содержимым. Он извлекал оттуда какие-то приборчики — все, как один, напоминали белые коробки́ размером с половину ладони. Что это такое — знать пока воспрещалось. Часть оборудования, в основном оружейного, оставалась для меня тайной, как для временного работника. Но смотреть конкретно на эти штуки, кажется, я мог сколько угодно. Всё равно догадаться об их предназначении по внешнему виду не представлялось возможным.

К концу нашего короткого разговора наставник уже отобрал нужное количество и укомплектовал их в вещевом жилете.

— Маловато у нас с тобой времени, малыш, — заговорил он вновь, — учиться тебе приходится на ходу. Я повесил на тебя эти ножи, а порезать хоть что-то кроме колбасы, ты ими сможешь?

Причём, выращенной колбасы, даже не настоящей…

— Борьба, которой вас учили — это просто соревнования для тела и духа. Здесь тебе это ни черта не поможет. К тому же, дело мы имеем не с людьми… Ну-ка давай подымайся! Покажу тебе кое-что.

Мы вышли из-под тента на яркое солнце, где наставник оглядел заново мою комплекцию, а потом продемонстрировал несколько приёмов, которые, по его словам, часто его выручали в прошлом. Он открыл мне глаза на целый ряд нюансов защиты ножом — а чаще всего он использовался именно для защиты, причём, в самых крайних случаях, когда огнестрельное оказывалось неприменяемым. Нюансы эти касались даже манеры извлечения ножа из чехла! В том числе мы разобрали и примеры ситуаций, в которых стрельба была бы невозможна. Разумеется, что касается движений, которым он меня учил — их надо отрабатывать, бесполезно выполнить их два-три раза! Но времени на это не имелось. Мои приличные навыки борьбы должны были помочь мне лучше усвоить полученные сейчас, мимоходом, знания.

Также охотник, изображая моего противника (Господи, против него я не имел бы шансов, как мошка против молота!), предсказал те трудности, которые я испытаю из-за банальной разницы в размерах со средним зверем. И, моделируя ситуации, попытался понять, как мне их избегать.

Предвкушение будущего леденило душу! Поэтому я старался сосредоточиться только на собственном интересе к обучению новому. К тому же, первый раз наставник учил меня чему-то в этом роде. Первый раз я учился рукопашной борьбе, чтобы её применять на практике. Габариты тренера заслоняли солнце и даже горный склон. При желании он мог бы двумя пальцами поднять меня за шкирку над землёй! Но вместо этого я получил дозу познаний, а также моих любимых тычков: одобрительных, в плечо, если я всё выполнял правильно, и неодобрительных, по затылку, по рукам или под спину, если чего-то недопонимал. За последние дни я успел подзабыть прелесть этих жестов, ведь зарабатывал их не так часто. Но зато