– Есть возможность снять все это, не оценивая мое умственноеразвитие?

– У тебя на макушке балетный парик!

– Какая мне разница? – рассердилась я. – И потом, они разверазные? Для жизни, театра и балета?

– То-то и оно, – пустилась в объяснения Катька, – если бы тыпросто собралась накладные волосы носить, то ерунда, натянула и пошла.

В театре парик слегка приклеивают специальным клеем, нависках, лбу, ну, чтобы не сполз во время действия. А балетный…

Я похолодела.

– Только не говори, что они его один раз и на всю жизньнатягивают, носят не снимая.

– В балете ведь главное не красота волос, – философствовалаКатерина, перебирая ножницы и расчески, лежащие на столике. – Балеринапостоянно в движении, следовательно, все должно очень хорошо крепиться. Нуприкинь, начинает «лебедь» ногами дрыгать – и в разные стороны летят волосы,заколки, ленты…

– Поняла, что же с моей головой?

– Ты вечно торопишься, – недовольно буркнула Катька, –никогда до конца не дослушаешь.

Отвратительная привычка, между прочим!

– Давай вернемся к парику, потом обсудим мой характер, –вздохнула я. – Объясни, почему эта дрянь не снимается.

– Да очень просто, – пожала плечами Катя, – эти кудриизнутри имеют что-то вроде липучки. Ты их нацепила, и они «приварились»намертво к твоим волосам!

– И все балерины отдирают после спектакля волосы с мясом? –взвилась я. – Придумай еще что-нибудь поглупей.

– Сама хороша, – обиделась Катюша, – опять не соизволиладослушать, коза! Балерины сначала прячут собственную шевелюру в специальнуюоблегающую шапочку, прикрепляют ее шпильками, заколками, кому как нравится! Ауж только потом надевают паричок. Поняла, тетя Мотя? И где только балетныйпричиндал раскопала!

Я попыталась не впасть в истерику.

– И меня от этой дряни не избавить?

– Можно, – задумчиво протянула Катя, – если разрешишь мнеприменить экстремальные меры…

– Действуй, – оборвала я ее.

– Но ты сначала должна рассказать о том…

– Не надо, начинай!

– Послушай…

– Времени нет, вперед, не задерживайся!

– Ладно, – забубнила Катюха и принялась запихивать под парикчто-то холодное.

Я закрыла глаза, ощущая легкое шевеление на голове и слушаямерный звук: щелк, щелк, щелк.

Вряд ли будет хуже, чем было.

Внезапно по макушке пробежал ветерок.

Я подняла веки и увидела Катю, держащую в руках нечтопохожее на пуделя с воткнутыми в шкуру перьями.

– Катюха! Ты это сделала! Дай, я тебя поцелую! – закричалая, вскакивая с кресла.

Катька ловко увернулась от объятий.

– Сядь.

– Зачем?

– Надо кое-что поправить!

В полном недоумении я послушно вернулась на место,посмотрела в зеркало… И издала вопль раненого слона. На меня смотреламалознакомая женщина. Впрочем, лицо у нее было не противное. Ну, глаза,пожалуй, очень близко посажены к излишне короткому носу, рот чуть кривоват,однако не уродка, вполне ничего. Но лично я бы, встретив такую личность вметро, мигом удрала бы в противоположный конец вагона.

Несчастная явно заболела стригущим лишаем.

Ее голова была покрыта странными проплешинами, редкиекустики волос напоминали траву, которая покрывает в августе московские газоны.

Надеюсь, вы меня понимаете? Видели чахлые былинки, согнутыев разные стороны? Желто-серые, несчастные…

– Ты сама захотела, – засопела за спиной Катька, – япредупреждала: меры экстремальные, а ты слушать не пожелала.

И тут только до меня дошло: жуткое, смертельно больное,очевидно, заразное существо, не вызывающее ничего, кроме панического ужаса, –это я!!!

– О-о-о!

– Сейчас, сейчас, – засуетилась Катюха и схватила какой-топредмет, похожий на черную мыльницу. – Вот что, закрой глаза!

Пришлось покориться судьбе. Теперь уж точно хуже не будет.Но я фатально ошибалась.

– Все, – сообщила Катя.

Я вновь уставилась в зеркало. Оттуда на меня смотрела наголообритая женщина. Никогда не предполагала, что отсутствие волос способно дотакой степени изуродовать человека! Кто бы мог подумать, что у меня жуткийчереп! Весь вытянутый, неровный.

– Очень даже ничего получилось! – дрожащим голосом сказалаКатя. – Немного экстремально, слишком смело, но остро! Есть некая изюминка. Нерасстраивайся, Вилка, волосы не зубы, вырастут!

Я кивнула. Действительно. А что остается делать? Рыдать? Ноэто совершенно бесперспективно, волос от слез не прибавится!

– Сколько я тебе должна?

– Ничего мне не надо.

– Нет, давай счет.

– Вилка, – всхлипнула Катька, – ты на меня не злишься?

– Нет, – вздохнула я, – ты сделала что могла!

– На, держи, – обрадованно затараторила Катька, – платочек,шелковый, повяжи его, как мусульманки носят. Ага, вот так!

Я полюбовалась на себя в зеркало. Вполне даже ничего, вовсяком случае, бритый череп скрыт.

– Ну спасибо!

– Не за что, – запрыгала Катька, – отрастут – прибегай,химию забабахаю, бесплатно!

Я влезла в машину и глянула в зеркальце. Платочек простоспас положение. Окружающие примут меня за правоверную мусульманку, и все дела.

Правда, учитывая международное положение и то, что милицияМосквы постоянно проверяет документы у всех подозрительных лиц, мне придетсянесладко. Но выбора-то нет. Либо я выгляжу, как мусульманка, либо – как больнаялишаем.

Согласитесь, первое намного лучше.