Критиковать – значит объяснять человеку, что он делаетчто-то не так, как делал бы ты, если бы умел. Не знаю, как вас, а меня фраза,начинающаяся словами: «Вилка, эй, ты делаешь это не правильно…» – доводит добешенства, в особенности если ее произносит мой муж Куприн.

Как все мужчины, Олег уверен, что он единственный владеетзнаниями по всем вопросам. С абсолютной уверенностью в своей правоте Купринрассуждает о политике, спорте и кино. Причем если послушать его, то получается,что уровень жизни в нашей стране низок оттого, что Олег просто не захотелразрулить ситуацию, а наша сборная по футболу проигрывает потому, что руководитею феерический козел, которому не ясно, что в первую очередь… Дальше яцитировать мужа не стану, поскольку путаюсь в футбольных терминах.

Впрочем, пока речь идет о голах и войне на Ближнем Востоке,я готова довольно спокойно выслушивать нравоучения мужа, но, к сожалению, наэтом он не останавливается и активно вмешивается в мои дела.

Вот и сегодня, оставшись дома, Олег решил заняться домашнимхозяйством. Сначала он принялся учить меня мыть посуду.

– Капай мыло не на тарелку, а на губку.

– Какая разница, – попыталась я сопротивляться.

– Большая, – не сдался Куприн, – получится больше пены.

Я скрипнула зубами, но, поскольку семейный скандал не входилв мои планы, сдержалась.

Затем Олег встал около меня и зануд ил:

– Ты что режешь?

– Капусту.

– Зачем?

– Хочу щи сварить.

– Не правильно, надо шинковать лист помельче, а морковкукрупно. Ой, не клади первым лук в кастрюлю!

– Почему?

– Сначала нужно опустить в бульон картошку!

Я снова промолчала, и далось мне это намного трудней, чем вслучае с посудой.

Когда я прокручивала мясо, Олег заорал:

– Что ты делаешь?

– Фарш для котлет.

– Господи, ты смешиваешь свинину с говядиной?!

– Конечно, так все поступают. Котлеты из двух видов мясаполучаются нежными и сочными.

– Бред!

– Но так написано в кулинарной книге, – терпеливо ответилая, отставила в сторону миску с фаршем, открыла замусоленное издание и сунуламужу под нос. – Читай.

Тот медленно изучил главу и заявил:

– Ерунда! Я все думал: отчего у меня желудок болит? А оказывается,ты просто не умеешь готовить!

Вот тут я обозлилась и сердито поинтересовалась:

– Если ты столь хорошо разбираешься в кулинарии, отчего бытебе самому не приготовить обед? С удовольствием уступлю тебе место у плиты, уменя рукопись еще не дописана.

– Кстати! – подскочил Олег. – Я тут прочел твой опус, спозволения сказать, детектив, и должен сообщить…

– Лучше помолчи, – прошипела я.

Если я могу стоически переносить все тычки и уколы какнерадивая хозяйка, то ни слова критики, даже самой объективной, не собираюсьвыслушивать в адрес моих криминальных романов.

Но Олег уже понесся на лихом коне критики, размахивая надголовой шашкой. Чем дольше он говорил, тем хуже мне становилось. Сначала япопыталась сосредоточиться на котлетах, но голос Куприна, звонкий и ядовитый,просто въедался в печенку.

Наверное, на моем лице появилось откровенно зверскоевыражение, потому что Томочка, гладившая тут же, на доске, рубашки, решилавмешаться:

– Олег, оставь Вилку в покое.

– Кто-то должен указать ей на ошибки! – воскликнул Олег. –Да она описывает абсолютно нереальные вещи, в жизни так не бывает.

– Это не жизнь, а криминальный роман, – вздохнула Тамара.

Куприн уставился на гладильную доску, помолчал секунду изаявил:

– Ты не правильно гладишь рубашки, нужно начинать не своротника, а с рукавов.

Тома поставила утюг в проволочную корзинку и улыбнулась.

– Может, оно и так, но мне удобнее по-моему.

– Надо по-правильному, – обозлился Олег.

– И кто это сказал? – прищурилась я.

– А у тебя в романах одни глупости, – затопал ногами муж, –вы меня совершенно не уважаете, я даю вам советы, трачу свое время – и что?Что?

– Успокойся, – вздохнула я, – говори.

Олег разразился длинной тирадой. Минут пятнадцать он вещалбез передышки, потом остановился и поинтересовался:

– Теперь ясно, как надо писать уголовные истории?

Я сунула пустую сковородку в мойку и не утерпела:

– Если я последую твоим советам, то у меня получится пособие«Как убить жену и остаться безнаказанным». Поверь, к литературному произведениюэто не будет иметь никакого отношения.

Олег побагровел, набрал полные легкие воздуха, и тут, посчастью, зазвонил телефон.

Я схватила трубку.

– Вилка, – зачастила наша с Томочкой подруга НастяЧердынцева, – ты что делаешь?

Я чуть было не ляпнула правду: «С мужем ругаюсь», – но потомвздохнула и сказала:

– Да так! Вот котлеты пожарила.

– А потом чем заняться собираешься?

– Ну.., не знаю. Пуговицы надо к кофте пришить, ещепостирать можно.

Настя хихикнула:

– Славная перспектива. Лучше приезжай ко мне, дело есть.

Я оглядела поле битвы. Красный от гнева Олег нервно курил набалконе. Стоит мне сейчас положить трубку и сесть около телевизора с иголкой,как муженек снова начнет свои песни: то не так, это не эдак. Я, естественно, несдержусь, скажу что-нибудь обидное, и день закончится скандалом. Нет уж, лучшеудрать к Настене.

– Сейчас, – пообещала я, – только оденусь.

– Ты куда? – закричал Олег, видя, что я бегу в прихожую.