class="v">из аэровокзала

и опрокидываются в такси

Всех задом наперед

развозят по Москве

а там помолодел

срок подошел —

и демобилизация

Здесь на Урале

я – солдат

прошло три года

стал я новичком

и москвичом

Все празднуют —

война идет к началу

Зенитки бьют

Из вспышки

вышел в небо

самолетик серебряный —

Да он еще в Берлине —

остановились лопасти винта

Война еще не начиналась

Первые стихи

еще не написал

Но лоб уже разбил

малыш в матроске

да я еще не падал

зовет меня сестра —

я понял – не рожденная

малыш! – захлопывается дверь

пеленки заворачиваются

грудь материнская —

и нет тебя —

грудь материнская…

Всё есть а ты не появился

еще – уже

Греческая вечно юная

Возможность —

Так что не сетуй

все могло иначе

иначе чем иначе

и иначе —

совсем иначе быть

или не быть

ИНТУИЦИЯ

Когда я был в Германии —

я встретился с произведением:

на планках пустого ящика

готическая надпись —

внутри карандашом

В себе поймал! тащу

из глубины —

тот отблеск

скрытное движение

то отражение чешуйки —

боюсь

растает незаметно —

на свету —

и кроме ящика из-под

на подоконнике —

наверно из-под КОЛЫ

Так долго я смотрел

что затуманилось —

повисла дымка

буквы обессмыслились

я повторил негромко:

ИНТУИЦИЯ

и что-то там почувствовал —

профессора увозят… санитары…

я в этот дом вошел не думая

…сбитом из розовых планок —

лицо сквозит

двоится Диотима…

сморгнешь – и нет

он – в калитку

она – в дверь

– Только подумал…

– Сто лет не видались

Вспомнил:

– Там прохожего убило!

«К этому дому – не подходи»

Карандашное слово спасло —

нацарапанное на ящике

Как истый татарин

Никогда не снимал шляпы

Голову брил всегда

Я ручаюсь: любил лягушек

на дороге в Бахчисарай

А гётенбергский кустарник

и Гельдерлина ненавидел

Стал татарином

там в плену

Я тоже когда в Крыму

быстро дичаю —

пусть седеющий затылок —

море чувства – и небо

покачивает без иронии

…и мне с лихвой с запасом

чтобы ходил

туда где любят

чтоб избегал

сомнительных мест

чтобы на выстрел —

и не ближе —

разная мелочь…

только близких

подпускал —

ударить ножом

ДИОТИМА

1

Он тоже был другой

Улыбчивый румяный

старомодный —

четыре войны пережил

И вы его встречали

под липами —

гуляющий

похожий на самого себя

выпуклый лоб —

стареющий хиппи

«верно внук»

прежде думали —

теперь не удивляются:

отложной воротник

и небрежно повязанный галстук

незряче смотрит

как не видит

а если видит то не узнает

– Это сумасшедший

Гёльдерлин…

В школе его изучали… —

указывают мамы в джинсах

дети осторожничают:

главное что липы уцелели —

в толщину и ширину раздались

2

Диотима!

Сердце мое истекало

раненой птичкой

когда французский солдат

выстрелил из ружья

Смейтесь мальчишки:

лапки кверху —

лежит поэт

с подоконника упал

глиняный разбился

молоко пролилось

умерла поэзия —

отличный натюрморт

Диотима!

Любая девушка

выходящая из кареты

мелькнувшая за углом

удаляющаяся не оборачиваясь —

я бросался вслед —

могла быть тобой

даже если была проституткой —

черные губы —

на белом лице —

молоко пролилось —

кверху лапки

лиц не хочу замечать

прыгают блохи —

ищу не лицо —

я хожу на пустынном берегу

подбираю витые раковины

двести лет —

прилив отлив —

причудливые —

и еще готов ждать

тысячу лет

Бундестаг мне платит

и Рейхстаг платил

Несмотря на войны

революции

пенсию приносят аккуратно

Как-то принес

американский солдат:

“Are you old Helderlin?” – рявкнул

“It is the big pension…

Maybe you are Jew”[11] —

Форма и пилотка

цвета стриженой лужайки

Молоко пролилось —

все остановилось

Будущее немца не пугает

Все свои безумства

совершая

как голенастый подросток

Германия снова

готова платить

как бородатый пузатый —

чтобы кто-нибудь

пусть сумасшедший —

хоть тысячу лет! —

ждал Диотиму

ПРОГУЛКА

Отблеск паутины —

не уловить

Березы редеют —

поляна в траве и цветах

здесь была Диотима

сейчас появится

нет и не будет —

заросшая и пустая

Слово пустая окрашивает

мать-мачеху

лютик

«кукушкины слезы»

лесной колокольчик

дикую гвоздику

даже красного жучка – и того

птицы попрятались

дятла не слышно —

но дятел не Диотима

Дачники и деревенские —

никто про нее —

Диарея – но это постыдное

«Дашенька» – но это кафе

Выхожу в поле —

отсутствие

стоит передо мной

Вдали кто-то

копает картошку —

черные фигурки

быстро копают —

наверно воруют

Вспоминаю

глядя на крыши

там была березовая роща

И все время кто-то что-то