— Присаживайтесь, господа, — машу рукой в сторону кресел, — Не хочу ходить кругами, поэтому сразу к делу.

Столыпин с фон Левенроде также выглядели уставшими, но в их глазах сразу зажёгся огонёк предвкушения. У меня слишком мало людей, на которых можно положиться. Поэтому надо возвышать и награждать отличившихся в подавлении мятежа. При этом нельзя идти по стопам Екатерины, избаловавшей своих сторонников до совершенного неприличия.

— Каждый из вас вырос на два чина. Алексей Емельянович уже получил капитана, а Карл Магнусович становится штабс-капитаном, — в ответ Столыпин просто кивнул, а немец не смог скрыть довольную улыбку, — Как я уже говорил, за наградами дело не встанет. Но их нужно заслужить. Я задумал реформу гвардии, и в первую очередь из неё будут отчислены всякие младенцы с прочими юнцами, а также офицеры, предпочитающие большую часть службы проводить в отпуске. И это только начало. Поэтому мои люди должны стать примером для остальных. Следующие награждения придётся заслужить.

Думаю, оба гвардейца больше впечатлены тем, что я назвал их своими людьми, а не предстоящими реформами.

— Каждому из вас полагается по селу с двумя сотнями душ и пять тысяч рублей золотом. Позже зайдёте к главе моей канцелярии господину Теплову, он оформит документы, — а вот здесь проняло даже Столыпина, не отличающегося особым богатством, — Далее ваша служба продолжится в гвардии. Капитан Столыпин возглавит первый батальон Измайловского полка, а штабс-капитан фон Левенроде — Семёновского. Преображенцы очернили себя в моих глазах, поэтому этот полк ждёт временное расформирование, и он будет воссоздан после грядущей войны. В него войдут только те офицеры с нижними чинами, которые проявят героизм и смекалку.

— Мне нужны наиболее боеспособные батальоны, на которые можно положиться в любой момент. Подбор личного состава — на ваше усмотрение. Но и спрос будет именно с вас, а не командира полка, — пока оба собеседника вникали в мои рассуждения, — Более того, вся гвардия будет участвовать в предстоящей войне с османами. Это секрет, поэтому прошу не обсуждать полученные новости с сослуживцами. Касаемо батальона, после турецкой кампании, именно на его основе станут формироваться главные гвардейские полки империи.

— А когда начнётся война? — первым нарушил молчание Столыпин.

— Примерно через два года, — делюсь с офицерами знаниями, полученными от Майора, — А сколько продлится кампания, зависит от того, как мы к ней подготовимся. В том числе от вас, господа. По возвращении, каждый из вас возглавит измайловцев и семёновцев. Будь на то воля господа, конечно, ведь все мы смертны. Но в вашей смелости и будущих свершениях я не сомневаюсь. Как вам моё предложение?

Что может быть более желанным для обычного офицера, чем стать подполковником гвардии и возглавить один из трёх главных полков России в неполных тридцать лет? Ведь это возможность войти в ближний круг императора и стать своим среди аристократов. А в случае удачной женитьбы на какой-нибудь боковой ветви Лопухиных или Гагариных, можно навсегда ввести свой род в элиту империи.

— Мы согласны, Ваше Величество! — Столыпин ответил за обоих вскочивших офицеров.

— Тогда последний вопрос. Вы наверняка обратили внимание на действия людей господина Шешковского. Подскажите, есть ли среди ваших сослуживцев или подчинённых подходящий офицер. Ему не потребуется проявлять излишний героизм на полях сражений. Вернее, если я прикажу, то он должен быть готов отправиться хоть в ад. Но его главной задачей будет, скажем так, решение щепетильны приказов. И ещё важно, чтобы этот человек был беззаветно предан империи.

Столыпин явно растерялся, а вот его спутник задумался. Через некоторое время лицо фон Левенроде просветлело.

— Князь Репнин! — воскликнул немец, а его бывший сослуживец усмехнулся, — Прапорщик полностью подходит под ваше описание. Петра Васильевича никто не заставит ходить строем, и большую часть времени он проводит на цугундере, нежели в полку. Если бы не мятеж, то его уже перевели в действующую армию. А ещё он…

К моему удивлению, Карл вдруг замялся, выбирая выражение. На помощь ему пришёл Столыпин.

— Прапорщик считает вас чем-то вроде наместника бога на земле. Он просто помешан на всём русском, и считает, что именно вы вернёте прежнюю Россию. Это больше напоминает религиозный фанатизм. Только князь предан именно вам, а не державе или присяге. Что достаточно необычно для представителя древнейшего рода, происходящего от князей Черниговских. Скажу честно, меня иногда пугает рвение Петра Васильевича. Но не могу сказать ничего плохого о его службе. Все взыскания, которые он получал, связаны с прямотой и сложным характером прапорщика. Надо признать, что его солдаты — лучшие в нашем полку.

А вот это хорошо! На ловца и зверь бежит. Мне и нужен именно такой офицер, который будет выполнять не совсем обычные приказы. Уж больно я впечатлён людьми Шешковского. Пятёрка таких бойцов стоит трёх десятков гвардейцев, если не больше.

Осталось определиться ещё с двумя кандидатами. Это касается безопасности моей семьи. А что делать с гражданскими чинами, пока не знаю. Нет, у меня есть несколько людей на примете. Но будет ли выбор удачным? Очень не хочется ошибиться и разочароваться.

Глава 17

Декабрь 1765 года,Санкт-Петербург, Российская империя.

Похороны Екатерины проходили пышно, пафосно и лицемерно. А ещё в воздухе витает некий запах. Пока не страха, а больше недоумения. Высший свет понимает, что происходят непонятные события, но не может уловить сути. Ведь уже схвачено более ста офицеров и чиновников, пусть часть из них находится под домашним арестом. Что не меняет сути. Грядут большие перемены, и многих знатных господ ждёт расплата. Предыдущие правители приучили знать к весьма мягким наказаниям, даже за тяжёлые преступления.

А тут вдруг над некоторыми высокородными чиновниками и офицерами повисла угроза приговора. Понятно, что мне придётся договариваться с «шестёркой». Глупо ссориться с временными соратниками из-за второстепенных персонажей. Только Бутурлиных и Орловых я никому не отдам. Есть ещё несколько весьма богатых кандидатов на жёсткое наказание. Остальным придётся лишиться весомой части денег и имущества, обменяв их на жизнь. Менее важная публика поедет в дальние губернии и действующую армию вымаливать прощение. Более высокородные интриганы, имеющие связи, отправятся в имения, где будут