— Жень, ну что ты все в этой папке копаешься? Неужели нельзя до вечера подождать? — ворчал жених, то и дело косясь на погруженную в бумаги журналистку.

— Володь, мне работать надо. Я сразу предупредила. У меня тут следствие в самом разгаре, а ты второй день подряд меня из рабочей колеи выбиваешь, — проговорила она, с увлечением изучая досье. Добросовестный Трупп собрал материалы не только на Мамочкина и Якушина, но и на Синельникова с Погодиным, чтобы дважды к одному вопросу не возвращаться. Женька первым делом раскрыла папочку с заголовком «Синельников Д.А». Родился, учился, лечился — она быстренько пролистала, юношеские годы доктора ее не сильно занимали. О! Родители: Синельникова Галина Николаевна, пятьдесят четыре года, место рождения Ростов-на-Дону, врач-терапевт районной поликлиники номер восемьсот пятьдесят четыре. Тоже мне профессура, усмехнулась Женя. Отец: Синельников Александр Федорович, пятьдесят шесть лет, место рождения город Ленинград, старший научный сотрудник НИИ МЕХТЕХОПРТ и так далее. Вряд ли это заведение как-то связано с медициной. Хотя, конечно, к науке вообще папаша отношение имеет. Ладно, оставим пока доктора Синельникова, поскольку женат он не был, никаких личных связей в настоящий момент не имеет, если не считать Инну Горчакову, о которой Женя и так знает. А его вкусовые предпочтения и хобби интереса для следствия пока не представляют.

Дело Погодина она пролистала также наскоро и перешла к главному. Якунин Николай Аркадьевич, тысяча девятьсот… года рождения, место рождения, сад, школа, университет, заочная аспирантура, областная коллегия адвокатов, своя фирма. И за что зацепиться? Женя растерянно перелистала до конца дело с несколькими фото Якунина в кругу семьи и коллег и, тяжко разочарованно вздохнув, взялась за следующее дело. Володя молча рулил по Нижнему шоссе, всем видом демонстрируя собственное великодушное долготерпение и стоицизм.

Мамочкин Никита Петрович. Школа, университет, юридическая консультация, юрисконсульт в какой-то торговой компании, коллегия адвокатов, собственная фирма, жена, дети, квартира, дача.

— Господи! Как просто-то все! — Женя истерично расхохоталась, шлепнув папкой по своим коленям.

— Ты чего так разволновалась? — вышел из затянувшейся паузы Володя.

— Как все просто! — потрясла девушка папкой, возмущенно приподняв брови до максимально допустимого предела. — А я-то дура! Как да кто? Вот, пожалуйста, черным по белому!

— Жень, ты можешь нормально изъясняться? Так, чтобы тебя окружающие понимали, — мягко укорил ее адвокат, глядя на невесту с легкой насмешкой.

— Извини, просто я искала связь между убийством Лены Матвеевой и фирмой «Материнство возможно», и вот, пожалуйста! Проще простого! — Женя снова потрясла папкой в воздухе.

— И что же ты там раскопала, мой дорогой Шерлок Холмс, или тебе больше нравится мисс Марпл? — все так же с легкой насмешкой спросил Володя.

— Мне больше нравится Евгения Потапова, — несколько высокомерно заявила Женя. — Я установила ту самую связь. Представь себе, один из соучредителей женат на некой Ольге Васильевне Петручинской, и мента, который держал за горло наркомана, убившего Лену Матвееву, зовут Василий Осипович Петручинский! Как тебе такой поворот?

— Ну, пока многообещающе, единственное, чего тебе не хватает, так это доказательств, что Петручинский действительно принимал участие в этой истории. Ведь сам по себе факт родства ничего не доказывает, — как-то вяло, без энтузиазма заметил жених.

— Что значит сам по себе? — вскинулась журналистка. — А факты?

— Какие факты? У тебя есть один-единственный доказанный факт. Родство Мамочкина с этим, как его? Петручинским. А это в нашей стране не преступление, — пожал плечами Володя.

— Да? А как насчет украденных младенцев? — сощурила глаза Женя.

— Я не оспариваю реалистичность всей истории, а только говорю о роли Петручинского.

— Да тут же все очевидно! Вот сам посуди, — все больше горячась, проговорила она, поворачиваясь к нему всем корпусом. — Матвеева угрожала Синельникову разоблачением, а значит, и всей фирме. Стоит только копнуть, там все посыплется. Синельников трус, сам он такой сложной проблемы решить не может, а потому бежит к компаньонам за помощью. Далее, Мамочкин знает, что родственник жены служит в полиции и, вероятно, имеет определенные возможности, и берется решить проблему. Он жалуется Петручинскому, тот вызывает к себе Воробьева и приказывает убить Матвееву, а потом убирает самого исполнителя. Смерть наркомана — вещь обычная, кто станет с ним возиться? И дело в шляпе.

— Дело, любовь моя, пока еще не в шляпе, и потом, насколько я помню, Суровцев лично расследовал это дело и как дважды два доказал, что убийство было непреднамеренным.

— Да? — злорадно переспросила Женька. — А у меня есть доказательства, что Суровцев ошибался! У меня есть свидетель, который подтвердит, что Воробьев приезжал на Васильевский остров специально, чтобы убить Матвееву!

— Ну какой еще свидетель? — без всякого энтузиазма спросил Володя.

— Кровосос, к которому якобы приезжал на Ваську Воробьев, — победоносно заявила она. — Только это пока секрет.

— И что, он лично видел, как Воробьев убивал Матвееву и приговаривал, что ее ему заказали? — насмешливо спросил жених, явно ее поддразнивая. Но Женька все равно купилась и горячо возразила:

— Нет. Зато он признался, что с Воробьевым был едва знаком, в тот день его не видел и денег ему должен не был. Значит, Воробьеву не было никакого смысла тащиться к нему через весь город. А самое главное, — и тут она сделала эффектную паузу, — он признался мне, что его заставили обеспечить Воробьеву алиби. На него попросту надавили. Думаю, ты догадываешься, кто именно?

— Даже если нет, ты мне потом поможешь, — наклоняясь к ней с коротким поцелуем, проговорил Володя. — Потому как мы уже приехали, и в ближайшие двадцать четыре часа я не желаю ничего слушать про твоих наркоманов.

Девушка повернула голову и увидела перед собой знакомый коттедж, засыпанный сосновой хвоей.

Женя лежала в блаженном сладостном упоении, положив голову Володе на плечо, и бездумно рассматривала узоры на деревянных балках потолка. Изгибы, круги и дуги, история дерева, его жизнь, запечатленная в срезе ствола, ставшая украшением комнаты. В коттедже было тихо, с улицы долетал лишь приглушенный рамами щебет птиц. Был будний день, курортный сезон давно закончился, и они с Володей были единственными постояльцами базы отдыха.

Тихонько, убаюкивающе шумел ветер в макушках сосен, где-то высоко, над черепичной крышей коттеджа раскачивались их мохнатые лапы. Женька томно потянулась и, повернувшись к Володе, положила ему руку на горячую, золотистую от еще не сошедшего летнего загара грудь и тихонько поцеловала. Володя наклонил голову и нежно, легонько, едва ощутимо поцеловал ее в макушку.

— Вот справим свадьбу… — проговорил он мечтательно, — а ты какую хочешь, пышную или скромную? — спросил неожиданно жених, крепче обнимая ее плечо и прижимая к себе.