– Не смей! – Вскочила со стула Людмила, растопырив пальцы на руках и попытавшись напасть на наследника.

Цок – щёлкнул пальцами старый князь, и мачеха Семёна замерла на месте, словно закаменев.

– Не напрягайся так, Люда. Не тебе пытаться побороть мои чары. Я хоть и стар, но пятый ранг ношу по праву, – грустно улыбнулся старик. – Мне очень жаль, что приходится так поступать, но другого выхода мы не видим. Иван, – попросил он, и его сын оставил их, сходив в комнаты детей брата, вернувшись со всеми тремя его отпрысками. Петр, Витя и Маша Смирновы понуро шли, ещё не зная, зачем их позвали в кабинет главы рода, но ничего хорошего от того не ожидая.

– Мама! – вскрикнули они, испугавшись происходящего в кабинете, и подбежали к Людмиле, пытаясь её растормошить. – Мам! Мам! Что с тобой?

Наследник рода закрыл дверь и встал за их спинами.

– Она вас слышит и видит, но двигаться не может, – пояснил князь, внимательно отслеживая реакцию детей. Все трое искренне переживали за мать.

– Отпустите её! – потребовала Маша. – Пожалуйста, – добавила она после некоторого усилия над собой.

– Я расскажу всё нашему второму деду, – сразу начал угрожать Пётр своими родственниками со стороны матери, а вот Витя молчал. Умненький мальчик.

– Сегодня мы позвали вас не для разговора или угроз, а для наказания. – Прикрыл глаза старик, словно постаревший в один миг ещё на десяток лет. – Пётр, – посмотрел на него князь в упор. – За свою недолгую жизнь, за все шестнадцать лет, ты убил пять человек. Все они были твоими ровесниками, а кто и младше, вплоть до того пятилетнего ребёнка, чью жизнь ты загубил, закопав его в песочнице, где тот и задохнулся. Да, мы знаем об этом, хоть ты и попытался скрыть следы, – простонал князь, чувствуя, как кровь прилила к голове, а виски заломило. – Искалечил несколько десятков. Изнасиловал или поломал жизнь ещё большему числу людей, как посторонних, так и наших слуг… Сегодня твоим бесчинствам пришел конец. В назидание твоему брату и сестре. В назидание твоей матери сегодня ты умрёшь. У тебя есть минута, чтобы попрощаться и сказать последние слова родным. Не теряй этого времени понапрасну, вьюноша.

Маша и Витя молчали, всё ещё не осознав, что сказал их дед.

– Но, но… – начал блеять и заикаться Пётр.

Вот брат Петра отошел от шока и сделал осторожный шажок, пытаясь обнять Петю, но тот его оттолкнул.

– Отстань, – прокричал он. – Мама, мама, – вцепился он в обездвиженную Людмилу, пытаясь до неё докричаться. – Скажи им! Кто они такие, чтобы угрожать нам? Мы Чернозубовы! Мам! Ты же говорила?! Ма?

– Время вышло.

Иван, все это время стоявший за спинами детей, схватил их за шкирку и отвел в сторону, не позволяя вырваться из своей хватки.

– Смотрите, что с вами случится, если вы и дальше будете слушать мать, – прошипел он им на уши.

Очередной щелчок пальцами, и Петра подняла в воздух невидимая рука, открывал он рот, пытаясь кричать, но не мог произнести ни звука. Запахло палёным, и одежда на нём вспыхнула. Вся и разом.

– Мама, – всхлипнула Маша и закрыла глаза ладошками.

Витя, в отличие от сестры, пытался вырваться из хватки дядя Ивана и помочь брату, но держали его крепко.

– Ему больно. Не надо, дедушка, – просил он. – Пожалуйста, пощади.

Судя по перекорёженному мукой лицу и судорожным движениям в воздухе, Пётр всё чувствовал.

– Видишь, на что ты заставила нас пойти, Людмила? Это всё твоя вина! – припечатал князь словом мать истязаемого ребёнка, словно не замечая дорожки слёз из её глаз.

Огонь вспыхнул с новой силой, и мучения Пети закончились, осталась после него лишь сажа и подкожный жир, осевший на лампочках в кабинете главы рода Смирновых.

* * *

Это произошло, когда мы завтракали, елозили наши с Юлианой ложки по тарелкам, перекатывая варёные брокколи и морковку, пытались мы шутливо отвлечь друг друга, чтобы переложить завтрак в чужую посуду.

И тут в посёлке зазвучала тревожная сирена на случай чрезвычайных происшествий. Громкость её была такова, что хотелось зажать уши и спрятаться под столом.

– Ой! – подскочила на стуле Юлиана, перевернув тарелку. По полу запрыгали так и не съеденные овощи.

– Что случилось? – спросила меня Алиса. – Что за шум? – Тревожно смотрела она в окно.

– Не знаю… – Начал я приподниматься, стремясь убежать и всё выяснить. – Может, ложная тревога? – предположил я.

– Семён! – Залетел в наш дом взмыленный Михаил. – На нас летит целая армада казанцев! Не меньше двадцати боевых вертолётов и десять дирижаблей. Нужно всем уходить в лес! Немедля, – поторопил он нас.

Алиса, услышав это, вся побелела.

– Как, как… – не находила она слов, с тревогой смотря на ничего не понимающую дочь, радующуюся тому, что избежала участи кушать невкусные овощи.

– Нам не уйти, – отрицательно покачал я головой. – Сам знаешь. Не дадут.

– И что? Предлагаешь сдаться? – напрягся Жук.

– Нет, конечно. Будем драться.

– Их не меньше десяти тысяч, – осторожно заметил Жук. – У нас нет и шанса. Уходите. Дружина останется и будет отбиваться, сколько может, дав вам и остальным шанс.

– Семён, пожалуйста, – прильнула ко мне Алиса со слезами на глазах. – Уходим вместе.

– Нет, – отказался я. – Бери Юлиану и эвакуируйся с остальными женщинами, а я останусь с дружиной.

– Дурак, – всхлипнула она, подхватив Юлиану на руки, и выбежала на улицу. Дисциплинированно уходили в леса женщины, неся самое дорогое на руках. Своих детей.

Не знаю, показалось ли мне, но когда жена была в дверях, ветер донёс до меня слова: люблю тебя.

– Далеко они? – спросил я Михаила, оглядывая такой милый взгляду собственный дом. – Защити Алису, – потрепал я жавшегося к моим ногам Шарика. – Не дай им погибнуть, – послал я его вслед за ними, несмотря на его скулёж.

– Десять километров.

– Тогда чего зенитки молчат? Огонь, бля! – Выбежал я на улицу, осматривая своё воинство, засевшее по домам. Никто из мужиков не ушел вслед за женщинами. Все остались.

Повара из холопов, сборщики мха из каторжников – все они встали на защиту поселения. Даже китайцы.

– Бей казанцев! – уже начали некоторые скандировать лозунги, выглядывая из окошек домов и стреляя в воздух.

– Огонь! Огонь! Огонь! – отдавал Михаил команды расчётам зенитных орудий, и они наконец проснулись, прочертили небеса огненные росчерки.

Одно попадание было удачным, и чёрная точка вдалеке загорелась, упав в лес.

– Есть! – радостно закричали бойцы, тут же замолчав. Ответным ударом все наши посты с зенитными орудиями были уничтожены. Вертолётная площадка пылала. В воздухе завоняло палёной плотью и гарью.