что мы выберемся с этого чертова острова и я исполню свой долг, – ответил я. – Не более и не менее.

– Даже не начинай, смысла нет, – сказал Ими, наконец утирая слезы. – Мир движется к концу. Через несколько дней мы все умрем.

После такого заявления Гардр не преминул наброситься на паренька, Йанника старалась их разнять, я же отошел в сторонку, умоляя неведомо кого, правящего нами с неведомо каких небес, даровать мне терпение, иначе эта разношерстная команда, которой я обзавелся по воле случая, доконает меня. Задрав голову к небу, я подумал, что если нельзя обрести покой на этой изгаженной планете, то, может, там, наверху, мы найдем что ищем.

Следующим вечером, чувствуя, как холод обволакивает мои кости, я закутался в старую шкуру и зашагал к хижине Лиуса Лиуссона, известного бешеной враждебностью к нашим норвежским господам и всегда готового плевать на их правила и законы. Войдя, я обратился к нему по имени, сняв капюшон из уважения к его старшинству, и обнаружил, что Лиус готовит рыбу, нанизанную на прут. Помахав мне – мол, присоединяйся, – старейшина усадил меня у очага.

Выглядел Лиус весьма необычно, больше походя на животное, чем на человека, а кожа у него была такой толстой, что, казалось, иначе как наиострейшим ножом ее не проткнешь. Глаз темнее, чем у него, я никогда не видывал, лицо его всегда было искажено яростью, хотя по этой детали не стоило судить о его характере, ибо собеседником он был на редкость приятным. Я повертел головой, оглядывая стены, и, к моему удивлению, они не были гладкими, как в большинстве хижин, – их превратили в ледяные холсты с резными изображениями богов. Особенно меня впечатлил Тиу[81] – с копьем наперевес он смотрел прямо перед собой, словно угрожая любому, кто посмеет напасть на его заиндевевшее жилище. Над головой бога поместили существо, напоминавшее птицу с острым клювом, в ее глазах светилась мудрость, а растопыренные когти свидетельствовали о готовности к атаке.

Размышляя, как нам выбраться с острова, я тоже часто ловил себя на том, что царапаю ножом картинки на стенах нашего ледяного дома. Образы всплывали в моей голове, но смысл мне не всегда был ясен. Обезьяны, раскачивающиеся на ветвях деревьев. Стая павлинов с переплетенными хвостами. Лицо, высеченное в камне. Откалывая кусочки льда, мои руки двигались почти независимо от моего разума, а потом, глядя на то, что у меня получилось, я ощущал нечто странное, будто меня накрыло волной памяти и я видел сон, а проснувшись, успел почувствовать, как он легкой грезой ускользает от меня в считаные секунды.

– Зачем ты здесь, друг? – спросил Лиус, швыряя рыбьи кости в огонь, отчего они зашипели, добавив воздуху терпкости, прежде чем почернеть и затеряться среди углей.

– Мне нужно судно, – сказал я. – Можешь помочь?

Он пожал плечами и спросил:

– Деньги у тебя есть?

– Есть.

– Тогда, конечно, могу.

Я улыбнулся, и тут из тени вышел маленький мальчик, сын Лиуса. Кутаясь в огромную отцовскую парку, он смотрел на меня подозрительно, с враждебным прищуром.

– Какого размера судно? – спросил Лиус. – Сколько человек поплывет?

– Четверо, – со вздохом ответил я, сожалея, что нас не вдвое меньше.

– Сойдет. Полагаю, ты отвалишь до того, как явятся берсеркеры?

Я пожал плечами. Деревня полнилась слухами, что вместе со святым человеком король пришлет в Исландию отряд берсеркеров, дабы положить конец старинным верованиям раз и навсегда. Об этих воинах ходили легенды, одна страннее другой, поговаривали даже, что они выходцы не из нашего мира и воюют в состоянии транса, пуская в ход оружие, кулаки, ноги, зубы, головы и все, что под руку попадется, лишь бы одолеть врага. Во время битвы они вопят и рычат, как безумные, вселяя в противников такой страх, что многие бегут в ужасе с поля боя. Но берсеркер никого не отпустит живым, он догонит беглеца, собьет с ног, навалится всем телом на труса, а потом отрубит ему конечности, одну за другой, в великой ярости воинского противоборства. Кое-кто вообще не верил, что это люди, но я не придерживаюсь старинных предрассудков, предпочитая считать берсеркеров обычными мужчинами, с той только разницей, что они лишились рассудка и уподобились диким зверям.

– Не то чтобы я их боялся, – сказал я, хотя боялся. И еще как. – Просто я должен исполнить свой долг, но здесь я не могу это сделать.

– Куда ты поплывешь? – спросил Лиус.

– Вокруг побережья Хибернии[82], – ответил я. – А оттуда прямиком в Иберию[83].

– Долгое путешествие. И опасное. Видимо, исполнение этого долга очень важно для тебя.

– Так и есть, – подтвердил я.

Мальчик что-то шепнул отцу на ухо, и Лиус, кивнув, потянулся к ведру, стоявшему рядом с ним, и извлек рыбину; все еще живая, она трепыхалась в его руках. Мальчик положил рыбину на землю, вынул из кармана парки нож с акулой, вырезанной на деревянной рукоятке, и одним точным движением пронзил рыбий мозг. Несчастное создание дергалось всего несколько секунд, прежде чем упокоиться в смерти. Мальчик взрезал рыбину, выпотрошил ее, насадил на прут и, усевшись у очага, внимательно наблюдал, как поджаривается пища.

А я наблюдал, с какой любовью Лиус смотрит на своего сына, и внезапно меня пронзила боль, ведь мой сын не дожил даже до своего второго дня рождения. При этой мысли гнев опалил меня изнутри.

– Мне пора уходить, – сказал я Лиусу решительным тоном.

– Тогда до послезавтра. К этому времени я тебе что-нибудь подберу. Но, может, ты не захочешь уезжать в столь знаменательный вечер?

– Тот, что знаменует конец десяти веков? – Я выгнул бровь скептически. – Если мы сохраняем веру в старых богов, тогда счет времени от рождества Иисуса Христа вряд ли должен для нас что-то значить. Послезавтра меня вполне устраивает.

Я протянул ему кошель с монетами, Лиус медленно пересчитал их и положил кошель себе в карман.

– Что ж, договорились.

Настал вечер миллениума, а Ими по-прежнему наотрез отказывался плыть с нами, и я дал ему ясно понять: либо он составит нам компанию, либо останется здесь, третьего не дано. Йаннику, видимо, задела моя суровая настойчивость, но перечить она не стала, а Гардр, который мальчишку терпеть не мог, откровенно надеялся, что тот выберет второе предложение. Все же Ими согласился-таки отправиться с нами, хотя и выглядел при этом несчастнее не бывает.

Я решил отплыть на закате. Когда солнце начало падать, я вывел судно на большую воду, где заметил корабль, направлявшийся к нам с востока. Флаг короля Оулафира, развевавшийся на мачте, был хорошо виден, а