чем не повинных людей? Не станет ли погибших еще больше, прежде чем наши пути пересекутся? И еще вопрос, сумею ли я найти его. Я могу попусту потратить годы на поиски кузена – годы, которые можно прожить с большей пользой.

Вдалеке солнце начинало садиться, и, закрыв глаза, я слушал, как волны набегают на берег и эти звуки повторяет эхо. Правда в том, что выбора у меня не было. Я маялся и впредь буду маяться, пока не окажусь лицом к лицу с двоюродным братом и не заставлю его ответить за то, что он сделал.

Я продолжу поиски. В одиночестве.

Часть седьмая

Мелодии цветущей сливы[85]

Бельгия

1050 г. от Р. Х.

Пивные в Брюгге показались мне местом не хуже прочих, где я мог бы остановиться и обдумать, куда мне двигаться дальше. Раны мои затянулись, и когда я довез слепую до ее дома на острове в Харингфлите[86], я сразу поплыл дальше, ибо до материка было рукой подать. Мне чудилось, будто континент раскрывается предо мной, словно устрица, а предатель кузен виделся черной жемчужиной, что поблескивала в коварном устричном сердце. Конечно, Тесия была необычайно добра и заботлива; спасая мне жизнь, она нянчилась со мной, пока я не выздоровел, но смерть трех моих спутников тяжким грузом давила на мою совесть, и я был только рад вновь оказаться среди людей, в шуме и гаме, где я мог притупить чувство вины, наведываясь все чаще и чаще в местные трактиры.

Некоторое время я пил беспробудно, и обычно меня можно было найти в каком-нибудь кабаке: упав головой на деревянный стол с грубой резьбой по поверхности, я заплетающимся языком каялся и просил прощения, пока хозяин заведения либо местный завсегдатай не выволакивал меня на улицу, где и сбрасывал в сточную канаву. По вечерам иногда, прежде чем выпивка возымеет действие, я снимал женщину, ту или иную, но всегда готовую предложить свои услуги за горстку монет, и от таких сделок мое самоуважение испарялось еще быстрее.

Однако именно в пивной под названием «Бикспител»[87] мне повезло столкнуться с моим старшим братом Жаспером, которого я не видел несколько лет. Последний раз наши пути пересеклись на постоялом дворе, где мы оба заночевали, брат тогда направлялся на юг, я на север, и уехал он рано утром, до того как я проснулся. И теперь, когда он шагнул ко мне, улыбаясь во весь рот и широко раскинув руки, я почувствовал, как меня накрывает волной радости.

– Брат! – рявкнул он, при этом губ его я не увидел, ибо лицо Жаспера пряталось под волосами. Рыжая борода разрослась столь густо, что сквозь эту кущу видны были только глаза и нос. Минувшие годы нисколько не состарили брата, его тело, как всегда, было готово к бою. Я не сомневался, что он уложит на лопатки любого, кто хотя бы посмотрит на него как-то не так.

– Жаспер. – Я встал, чтобы заключить его в объятья. – Неужто это ты?

– Я и никто другой! – ответил он. – Заметил несчастное создание, что сидит в уголке и пьет в одиночку, и вспомнил, где я видел раньше эту уродливую физиономию. Зачем ты притащился во Фландрию?

Он уселся напротив меня, и когда к нам подошла служанка с очередной порцией пива, Жаспер рывком усадил ее к себе на колени и, не тратя времени даром, засунул язык ей в рот – вольность, не вызвавшая у нее ни малейших возражений. Оба распалились еще сильнее, когда его рука оказалась под ее юбкой, и на моих глазах служанка, запрокинув голову, задышала прерывисто, наслаждаясь тем, что вытворял с ней мой брат. Я уже подумал, не забыл ли он напрочь обо мне. В итоге он все же отпустил ее, хлопнув по заду на прощанье, и она отправилась обслуживать других клиентов.

– Что? – спросил он, поворачиваясь ко мне; борода его местами превратилась в перья, окрашенные румянами служанки. – Тебе не нравятся женщины?

– Нравятся, – ответил я. – Но обычно я сперва спрашиваю позволения… сделать то, что ты с ней делал.

– Твоя беда, брат, в том, что ты всегда был чересчур вежливым. – Жаспер хлопнул ладонью по столу. – За всю мою жизнь я ни разу не спросил позволения у женщины и не собираюсь впредь. Напомни, брат, ты женат? Или был женат? Я подзабыл.

– Был дважды, – сказал я. – Обеих жен потерял.

– Умерли при родах?

– Первая в стихийном бедствии, вторую убили.

– Надеюсь, ты проклял Бога, ответственного за первый случай, – нахмурился Жаспер. – И убил человека, отвечавшего за последний.

Я одарил его светской улыбкой, и он, хмыкнув, залпом осушил пивную кружку, а потом потянулся к стоявшей посередине стола миске с жареными куриными ножками. Умяв три ножки, он швырнул обглоданные кости через плечо, и те приземлились на темени другого пьяницы; вскинув голову удивленно, он тут же опять заснул. Собака, учуяв поживу, запрыгнула на стол, сгребла кости и забилась в угол, где принялась грызть свою добычу.

– Твой акцент, – сказал я. – Конечно, ты много лет провел далеко от дома, но теперь ты говоришь совсем иначе. Где ты обретался?

– В Шотландии, – ответил Жаспер. – Наверное, я заразился их корявым говором. Жилось мне там очень хорошо, брат. Понаделал кучу детишек, хотя никого из них не видел много лет и не могу сказать, как их зовут. Среди них были и девчонки, и пацаны. По крайней мере, в этом я уверен. Одно время я был фермером, потом обзавелся собственным трактиром, очень похожим на этот, но обслуживать мужчин и вытирать за ними рвоту, когда они перебирали с выпивкой, мне не понравилось. Короче, я разделался с трактиром и снова отправился в путь в поисках чего-нибудь поинтереснее и довольно скоро оказался на службе у короля.

– Короля чего? – спросил я.

– Короля Шотландии, ясное дело, а какого еще я мог иметь в виду? – Он кивком указал на дальний конец помещения, где компания крепких мускулистых мужчин, окружив высокого худого человека, подобострастно смеялась каждому его слову, будто он был величайшим комедиантом в своем поколении: – Вона, вишь? Это он, на дятла смахивает, и веки у него отвисшие.

– Король Шотландии сидит в пивной в Брюгге? – выгнул я бровь. – Верится с трудом.

– Люди умирали, брат, назвав меня лжецом. – Он приблизил свое лицо к моему. – Так что ты уж поосторожнее со словами, ага?

– Прими мои извинения, – я слегка наклонил голову, – просто я не ожидал ничего подобного. А как его