я знала немногим больше того, что сделала с Гарретом. Одно занятие не помогло бы мне выбраться из этого невредимой.

Я была напугана. Я была так напугана, что даже не могла ощутить безопасное место в своем сознании, но у меня все еще были когти. Я бы не стала облегчать ему задачу.

Я буду сопротивляться.

Он продолжал приближаться, выругавшись, когда споткнулся о барный стул. Я оглянулась на холл, собираясь сбегать за телефоном, но мысль о том, что он загонит меня в угол в комнате с Джейми и только с одним выходом, заставила меня хватать ртом воздух, как рыбу, вытащенную из воды.

— Пожалуйста, Аарон, уже поздно. Я обещаю, мы сможем поговорить завтра.

— Ты лжешь, — теперь он был всего в футе от меня, зажав меня между двумя табуретами, продолжая бормотать себе под нос бессвязные слова.

— Нет, — я лгала. — О чем бы ты ни хотел поговорить, я обещаю, мы сможем поговорить завтра, когда ты… когда мы оба почувствуем себя лучше.

— Ложь, — он растянул это слово, покачивая пальцем взад-вперед. — Ты думаешь, я пьян. Ты просто хочешь вышвырнуть меня вон, как сучка, которой ты и являешься.

Он сделал выпад, обхватив пальцами мою шею, и надавил на трахею, пока моя спина не перегнулась через стойку. Он сжал ровно настолько, чтобы давление усилилось, и я сделала первое, что пришло мне в голову. Я плюю ему в лицо.

Он закричал, отшатываясь, и я воспользовалась своим шансом. Вскинув руки, я прицелилась ему в глаза, но прежде чем я успела коснуться его, он упал вперед, врезавшись своим телом в мое. Один из барных стульев рухнул на пол, и моя спина пронзительно закричала, когда край перекладина врезалась мне в позвоночник. Я пыталась, но не смогла сдержать вырвавшийся крик.

Опираясь свободной рукой о барный стул, Аарон наклонился, его горячее, кисловатое дыхание коснулось моей щеки и пробудило воспоминания, которые лучше оставить нетронутыми. Паника когтями пробралась к моему горлу, когда рука, сжимавшая меня, переместилась, чтобы обхватить мою челюсть.

— Ты, маленькая шл…

Моя входная дверь распахнулась, петли протестующе заскрипели, и ледяной порыв воздуха наполнил комнату, представив шестифутового мужчину, стоящего на пороге. Он был практически обнажен, на нем были только клетчатые боксеры, и его широкая грудь вздымалась и опускалась так, словно он выбежал прямо из постели. Его глаза остановились на мне — или, точнее, на руке, все еще сжимающей меня, — и черты его лица стали дикими.

Аарон немедленно ушел, проклиная Гаррета и называя меня шлюхой всеми возможными пьяными, нетворческими способами. Он был похож на неисправную бомбу, пытающуюся взорваться, но не способную никого обезвредить. Его слова отскочили от статуи Гаррета и упали на землю.

В ту секунду, когда Аарон отпустил мою челюсть и повернулся к нему, Гаррет пошевелился. Не было ни остановки, ни паузы, ни мгновения, чтобы моргнуть. В одну секунду он был у двери, а в следующую уже бил моего бывшего кулаком прямо в лицо.

Голова Аарона откинулась назад с такой силой, что я удивилась, как он не сломал себе шею. Он бесформенной кучей рухнул на пол у моих ног, хрипя и вытирая тыльной стороной ладони кровь, хлынувшую у него из ноздрей.

Наклонившись, Гаррет схватил его за воротник и поднял только для того, чтобы во второй раз ударить кулаком в лицо. Я вскрикнула, ударившись о единственный стоящий рядом табурет в попытке сдвинуться с места.

— Гаррет, остановись!

Даже в тумане своего гнева он застыл при звуке моего голоса, встретившись со мной взглядом, в то время как Аарон болтался, как тряпичная кукла, на его вытянутой руке. В его глазах бушевали бури ярости, агонии и отчаяния. Они отпрянули от меня, поморщившись, когда посмотрели на что-то через мое плечо.

Мое сердце упало, когда я проследила за его взглядом и увидела Джейми, стоящего в холле с широко раскрытыми глазами. Его спина была прижата к стене, обеими руками он прижимал мой телефон к груди.

Гаррет позволил бесчувственному телу, которое он держал, упасть на пол, и когда он заговорил, слова были хриплыми. — Ты в порядке, Джей-мэн?

Голова Джейми моталась вверх-вниз, но он не пытался сдвинуться со своего места.

— Я горжусь тобой.

То, как просияло лицо моего ребенка при словах похвалы Гаррета, было одновременно удивительным и опустошающим.

Я ожидала, что Гаррет посмотрит на меня в следующий раз и спросит, все ли со мной в порядке и что случилось, но он этого не сделал. Он даже не взглянул на меня. Он просунул руки под плечи Аарона и начал вытаскивать его тело, как труп.

Я рванулась вперед, переводя взгляд с нездорово выглядящей сцены передо мной обратно на Джейми. — Что ты делаешь? Гаррет!

Он продолжал игнорировать меня, отступая через открытую входную дверь и спускаясь по моему крыльцу, тело Аарона с грохотом неслось за ним. Негодование вспыхнуло во мне, и я погналась за ним, закрыв за собой дверь, чтобы Джейми не последовал за мной.

Было темно как смоль и очень холодно, и я переминалась с ноги на ногу, плотнее запахивая свитер.

— Что ты… о боже мой, что ты делаешь?! — крикнула я, когда он швырнул Аарона на заднее сиденье своей «Новы», как мешок с гнилым мусором, и захлопнул дверцу.

— Гаррет, поговори со мной.

Он хлопнул обеими ладонями по своей машине, наклонившись вперед и положив голову между ними. В таком положении, когда каждый обнаженный мускул его спины и ног был выставлен на всеобщее обозрение, он выглядел как падший ангел, потерявший свои крылья. Это разрывало меня на части. — Мне жаль, что тебе пришлось…

Плоские ладони сжались в кулаки, а плечи напряглись и задвигались. — Не стой там и, черт возьми, не сравнивай меня с ним, Мэдди. Я не он. -

Я развел руками. — О чем ты говоришь, я не он!

— Когда твоя внутренняя реакция заключается в том, чтобы извиняться каждый раз, когда я помогаю тебе, ты сравниваешь меня с ним. Когда ты сомневаешься в том, как я отреагирую, и чувствуешь необходимость пресмыкаться, чтобы заслужить мое одобрение, ты сравниваешь. Прекрати, блядь, извиняться.

Я втянула губы в рот, надавливая до тех пор, пока не почувствовала, что мои зубы вот-вот прорвутся сквозь них. Он не отрывал взгляда от своей машины, но с таким же успехом мог бы уложить меня. Его слова хлестнули меня, как кнут, проникая во все, чем я была, и показывая все трещины.

Я не знала, как перестать слишком много думать и сомневаться. Я не