Он отошел от меня метров на пять и повернулся лицом. Я же стер с лица улыбку, настроился, перешел на темп и потянулся к Прохору. На этот раз я действительно не пытался проломить защиту своего воспитателя, а начал ее ощупывать со всех сторон. Поначалу преобладали старые ощущения холодной монолитной бетонной стены, но чем больше я настраивался на ментальный доспех Прохора, тем теплее он становился. Внезапно слегка закружилась голова, начало подташнивать, внутри росла моральная усталость и острое желание прекратить тренировку. Через несколько секунд перед глазами потемнело…

— Лешка, Лешка, очнись! — вернул меня к реальности голос моего воспитателя.

— Прохор, что случилось? — Я понял, что лежу на земле, а мой воспитатель пытается трясти меня за плечо.

— Ты даже не бледный, ты белый весь стал, а потом на землю завалился… — Прохор помог мне подняться, поддерживая под руку. — Как себя чувствуешь?

— Хреново. Дай мне пару минут окончательно прийти в себя.

— Хорошо, — кивнул Прохор, продолжая меня поддерживать.

Эта пара минут у меня ушла только на то, чтобы прислушаться к себе. Все было более или менее нормально, за исключением легкого головокружения, подташнивания и моральной усталости. Не хотелось вообще ничего: ни стоять, ни лежать, ни двигаться, ни разговаривать, ни — особенно — думать. Именно выход из этого состояния занял у меня больше всего по времени.

— Прохор, пойдем домой. — Я убрал его руку и сделал шаг в сторону, показывая, что посторонняя помощь мне больше не нужна. — Надо отдохнуть.

— Конечно, Лешка, пошли. — Он указал рукой направление, куда нам двигаться.

Шли мы не спеша, не разговаривали, а я наслаждался полным отсутствием мыслей в голове. Уже дома, выпив два стакана клюквенного морса, был отправлен Прохором спать.

Проснулся уже тогда, когда за окнами была темень. Чувствовал я себя гораздо лучше, нежели тогда, когда ложился спать. Очень хотелось пить и есть, и я, как был в трусах, так и пошел в гостиную, в которой горел приглушенный свет и работал телевизор.

— Проснулся? — спросил меня развалившийся на диване Прохор. — А то мы тебя заждались. — Он указал на кресло, в котором, закинув ногу на ногу, сидела Алексия.

— Привет, Леся! — кивнул я. — Давно ждешь?

— Привет, Леша! — улыбнулась она. — С десяти. Ты на телефон не отвечал, вот я и заглянула, а Прохор сказал, что могу подождать, пока ты не проснешься.

— А сколько сейчас времени? — спросил я. — Одиннадцать доходит, — ответил Прохор. — Больше тебя так на тренировках напрягать не буду.

Последние свои слова он сказал таким нарочито равнодушным тоном, по которому сразу становилось понятным, что сказано это было для Алексии.

— Иди оденься, — хмыкнул Прохор. — А я пока ужин разогрею.

Пришлось мне возвращаться в спальню и надевать домашнюю одежду.

Ужинать сели за барную стойку. На самом деле ел только я, а Прохор с Алексией пили чай.

— Прохор, — обратилась девушка к моему воспитателю, когда я уже практически доедал, — надеюсь, завтра у вас такой тренировки не будет? Просто у нас были планы…

— Не будет, — ответил он. — Но нам завтра с Алексеем после университета к портному заехать надо. И так задержались порядком.

Алексия повернулась ко мне:

— Леш, ты как, не передумал?..

— Нет, Лесь, — помотал я головой, отодвигая тарелку. — Идем на выставку, а потом в «Приют».

— Хорошо! — облегченно кивнула она.

Прохор взял мою тарелку и отнес в мойку.

— Долго не засиживайтесь, всем завтра рано вставать, — сказал он нам и направился в свою комнату, а мы с Лесей расположились на диване.

— Леш, ты все равно какой-то бледноватый, — погладила меня по голове девушка. — Может, мне домой пойти?

— Давай еще немного посидим, нормально со мной все… — успокоил я ее.

С Лесей мы проболтали минут сорок, обсудили завтрашние планы и договорились, что как только я освобожусь от портного, то сразу позвоню девушке. Вернувшись в гостиную, застал там Прохора, возящегося с какой-то аппаратурой.

— Садись, — кивнул он мне, — сейчас закончу.

Через несколько минут он удовлетворенно смотрел на зеленый индикатор, горящий на панели прибора непонятного назначения.

— От всех видов прослушки, — прокомментировал он. — В службе безопасности рода взял, на всякий случай. Как себя чувствуешь?

— Нормально! — махнул рукой я. — Рассказывай, что было.

— Ну, а что было… — Прохор присел напротив. — Мне бы хотелось твою версию событий услышать, а я потом тебе в подробностях расскажу свои ощущения.

— Хорошо, — согласился я и начал рассказывать: — Все было как обычно, вернее, как в прошлые разы… — Прохор кивнул, давая понять, что разобрался, о чем я. — Но проломить твой доспех, как мы и договаривались, я уже не пробовал, а сначала ощупал и попытался на него настроиться. И мне показалось, что это у меня с большим трудом, но получилось — твой ментальный доспех потеплел. А потом закружилась голова, затошнило, начала расти моральная усталость, о которой я тебе рассказывал, ну и темнота перед глазами… Все. А потом я очнулся от того, что ты меня трясешь…

— Понятно… — протянул Прохор. — Испугал ты меня сильно, когда на землю завалился весь бледный. Я даже в какой-то момент начал понимать графа Орлова с этими его экспериментами.

— Прохор! — не выдержал я его лирических отступлений. — Рассказывай, что ты чувствовал!

— Хорошо, хорошо! — улыбнулся он. — Как ты правильно отметил, все начиналось как обычно. Но неприятные ощущения были только в самом начале тренировки, да и то несравнимо менее насыщенные, чем в прошлые разы. Самое же интересное началось потом… — Он сделал паузу. — Ты действительно начал мой доспех как бы ощупывать, не вызывая у меня особого дискомфорта, а затем… — Он опять остановился. — Мой ментальный доспех на пару мгновений стал как живой! — Прохор улыбался.

— Это как? — не понял я.

— Помнишь, ты мне говорил, что сила находится не только внутри нас, но и вокруг нас?

— Помню, — кивнул я.

— Так вот. Именно это я сегодня и почувствовал, перед тем как ты сознание потерял. А мой доспех после твоего воздействия как-то изменился, только вот как, понять я пока не могу… Надо