Она действительно была в халате с цветами, но что-то никаких костей, выпирающих из этого халата, участковый не заметил. Она, как всегда, показалась ему необыкновенно красивой, и было в ней что-то, что трогало его, отчего вместо агрессивной горечи желания он чувствовал довольно-таки несвойственную ему нежность.

– Твоего соседа увела возлюбленная, – сообщила ему Иевлева. – В настоящее время они сидят в буфете, держась за руки, забыв о чае в граненых стаканах, стынущем перед ними на столе. Какие новости из дома?

– Все вроде нормально, – ответил участковый. – Никто не ходит по ночам. А тебя почему никто не навещает? Я смотрю, подруга тебя навещает. А где мать, отец, братья, сестры?

– Братьев и сестер у меня нет. А мама с папой у меня уже очень старенькие – я была поздним ребенком. Они живут в Новосибирске. И я скоро к ним туда полечу. А в Ростов я попала по распределению. Университет окончила в Новосибирске. Прислали сюда, а здесь уже защитила кандидатскую.

– А я тоже думаю в городе остаться, – сказал участковый, – а майор говорит, надо возвращаться.

– Майор прав, – заметила Иевлева.

Участковому понадобилась вся его воля, чтобы не показать, какое чувство вызвали у него эти последние ее слова «Майор прав» – а может, все-таки нет, а может, не до конца?

– Нас всегда будет что-то связывать, – сказала Иевлева. – И предложение дружбы с эротическим оттенком остается в силе. Но я никогда не смогу быть для тебя единственной, а ты не сможешь для меня. Мы слишком разные люди. Ты не выдержишь в моей жизни, а я – в твоей. С этим ничего нельзя поделать. Но мы всегда будем близкими людьми. И жизнь, которая свела нас однажды, будет сводить нас еще. Так будет лучше для тебя. Придет время, когда ты это поймешь.

Участковый заметил, что, говоря эти слова, она нет-нет да и косилась на малосольные огурцы, которые стояли в банке на столе.

– Я знаю, что ты права, – сказал участковый. – То, что ты говоришь, правда. Но я хочу другую правду. Понимаешь, это не блядство – я тебя действительно люблю.

Так и сказал: «Не блядство, действительно люблю». Было ему не до приличий.

Она дотронулась пальцами до его щеки.

– Я к тебе приду во сне и скажу все, что ты хочешь услышать. А сейчас я поцелую тебя, и никакая правда не помешает мне это сделать. И мне даже жалко, что палата не запирается.

Она наклонилась к нему и поцеловала в губы. Друзья так не целуются.

– Послушай, – спросила она, немного смутившись, – это чьи огурцы на столе?

– Мои. Жена привезла.

– А можно мне один?

– Хоть все.

Участковый смотрел, как она выловила себе огурец и откусила кусочек и с каким удовольствием, почти жадностью она его грызла. И в голове у опытного участкового зародилось подозрение.

Участковый поздним вечером сидел в беседке и курил. Завтра выписывают. Надо ехать домой. Там будет видно. Иевлева тоже завтра идет домой. Наблюдали пять дней, решили, что все в порядке. Аномалий никаких не выявлено. Болезней ноль. Все в норме. Так что домой. Были из газеты. Хотели интервью. Героическое спасение пропавшей женщины, провалившейся в подземелье. Участковый сказал: «Наше дело помогать!» А про подробности отослал к спелеологу. Тот тоже еще был здесь…

Все время тянуло к ней. Но он понимал, что надо сдерживать себя, иначе будешь выглядеть надоедливым деревенским олухом. Все, что хотите, только не это. Это, как выражается майор, неприемлемо.

Она, как всегда, легка на помине, появилась из-за угла. В джинсах, курточке. Остановилась, стала вглядываться в луну, большую, круглую, почти полную.

Но из-за угла вслед за ней вышли трое солдат. Участкового они не заметили. Он успел к этому времени потушить сигарету, в беседке было темно. Они подошли к Иевлевой, и один из них сказал:

– Слюший, дэвушка, хочишь хуй сосать, в беседку пойдем.

Участковый был от них в нескольких шагах. По опыту он знал, как опасны могут быть такие пьяные, полудикие пацаны. Они просто не понимают, что делают. Мозгов еще нет. А реакция отличная. Он, стараясь не шуметь, передвинулся так, чтобы появиться неожиданно. Иевлева спокойно подняла глаза на говорившего и ответила:

– Нет, спасибо, как раз сейчас такого желания у меня нет.

– Будишь сосать. У тебя нэт, а у меня есть, – не унимался солдат.

– Ну, если у вас есть такое желание, вы можете это сделать вашему товарищу, – предложила Иевлева.

– Ах ти, сука позорный, – закричал солдат. – Иди в беседку и будешь мой хуй сосать. – Он достал из кармана нож.

Нож блеснул в свете фонаря. Участковый бросился в пространство между ножом и Иевлевой, но не успел. Человек с ножом пролетел мимо него и, ударившись головой о деревянный стояк беседки, сполз на землю. Двое других тоже лежали на земле.

– Ведь уже стемнело, – сказала Иевлева и, повернувшись к участковому, спросила: – А ты откуда тут взялся?

– Как ты это сделала? – закричал участковый.

– А что такого? – удивилась Иевлева. – Дернула за нос, он через мою ногу полетел вперед. А этим банально дала по морде. Меня не надо трогать, когда темнеет.

Солдаты поднялись на ноги, кроме того, который был с ножом.

– Стоять! – крикнул участковый.

– Слушай, отпусти, да? – попросил один из солдат.

Участковый, наклонившись, поднял с земли нож. Воспользовавшись тем, что он отвлекся, двое солдат повернулись и бросились бежать. Участковый даже не сделал попытки их преследовать, понимая, что оставшийся товарищ все равно на них укажет. Оставшийся солдат пришел в себя, он тер руками ушиб на голове и смотрел на Иевлеву и участкового взглядом, полным звериной злобы. Участковый сел перед ним на корточки:

– Ну, давай знакомиться, лейтенант милиции Микрюков. А твою фамилию спишем при составлении протокола.

Он поднял солдата за шиворот и повел.

– Пусти его, – сказала Иевлева.

– Нет, его нельзя отпустить, – ответил участковый. – Он тебе нож показал.

Райотдел прислал ПМГ (передвижная милицейская группа). Стали составлять протокол. Дежурный врач, тот самый, что принимал Иевлеву, все время повторял: да, это ЧП. Солдаты врали, вились ужом. Особенно тот, который достал нож. Иевлева им всячески помогала. Ее в конце концов отправили в палату. Участковый дал показания. Солдат арестовали и увезли.

Было уже довольно поздно. Он решил еще покурить перед сном и вышел во двор. «Набралась вампирских штучек», – подумал он. Ему было весело вспоминать, как хрупкая женщина уложила на землю троих солдат и заняло все это у нее одну секунду. Он думал о том, что и он, после приключений под землей, наверняка изменился. Смотрел на свои руки с удивлением, думая: «А интересно, что они могут теперь?»