Девушка вяло улыбнулась ему и обратилась к мужу:

— Так они приедут сегодня?

— Да. Еще я рассказал дяде Кристоферу о твоем отравлении, Дерек, так что, если будешь строить из себя больного, они будут нянчиться с тобой так же, как и с Кларком.

— Не учи ребенка плохому, — уже немного придя в себя, повеселела Элис.

— Я все равно так не буду делать. Я же не маленький, — фыркнул ребенок и улегся на колени матери.

Дамиан оглянулся назад. Посмотрев на обоих, довольно улыбнулся. Все-таки месяц не видел их и, оказывается, так соскучился. Вновь посмотрев вперед, он довольный надавил на газ.

Когда Кристофер и Диана пришли к ним в гости, Элис в очередной раз поразилась красоте этой девушки. Такая мягкая и манерная. Кажется, после замужества эти качества в ней увеличились вдвое. А может, это все из-за того, что она с Кристофером? Как после появления Дамиана в Элис распустились ее основные качества, так произошло и у Дианы. Она стала такой спокойной и умиротворенной. Такой, словно всю жизнь работала, а тут наконец выпал долгожданный отдых, и она полностью расслабилась.

— Мне твой папа сказал, что ты отравился. Болит еще животик? — волнуясь, спросила Диана, взяв ручку Дерека в свои.

— Нет. Я уже поправился, — смущенно ответил мальчик.

Кристофер, мягко убаюкивая в руках сонного Кларка, улыбнулся.

— Эх ты. Все переживали за тебя, — сказал он, улыбаясь мальчику. — Твой дядя весь день места себе не находил.

Щечки Дерека покраснели от смущения. Он счастливо заулыбался.

— Я уже пообещал папе, что больше гамбургеры кушать не буду. Поэтому больше не отравлюсь, — деловито заявил мальчик.

— Вот и молодец, — Кристофер аккуратно погладил ребенка по голове. Тот, счастливый, поскакал хвастаться новыми игрушками, которые ему привез папа.

Обсудив все свежие новости, Дамиан позвал Кристофера на балкон поговорить «о своем», как он выразился. Ну, тот, зная брата, уже догадывался, о чем будет идти речь. Ведь не зря же он их в гости позвал. Обычно-то семья Дамиана ездит к ним, а не наоборот.

— Час тебе даю, — спокойно сказал старший, — Потом мы домой поедем, а то поздно уже, завтра вставать на работу.

— Спасибо!

— А почему вы до сих пор не приучили Дерека спать отдельно?

— Он темноты боится. Жалко как-то. Мелкий еще совсем. Пусть родителям еще порадуется. Потом без нас пожить успеет.

— Ну да. Ты прав, — улыбнулся старший и по-дружески похлопал младшего по плечу.

— Ладно. Ты иди и наслаждайся выходным, а я пойду отвлекать племянника.

— Должен буду, — лыбясь, выдохнул Дамиан.

— Угу.

Едва Кристофер вернулся в комнату, тут же схватил одну из новых игрушек и начал ею восхищаться и спрашивать, как она работает и что может делать. Глаза Дерека в момент загорелись. Он быстро подошел к дяде и с деловым и увлеченным видом начал его просвещать. Дамиан же, не теряя больше ни секунды, схватил Элис за запястье и потащил наверх. Та вылупилась от неожиданности. Но потом поняла, в чем дело, и бодро зашагала за мужем.

Заперев дверь, Дамиан начал лихорадочно избавляться от одежды. Девушка, увидев это, сделала то же самое.

— Блядь! Ебаная молния, — прорычал парень и потянулся включать свет.

Лампа загорелась, и он бросил взгляд на жену. Та, стянув трусы легким движением руки, взглянула на него. Сердце в груди екнуло и затарабанило. Прекрасна. Он, больше не желая возиться с ебаным замком, спустил штаны вместе с трусами прямо так. Сделав два широких шага, подтолкнул Элис к кровати. Та мягко упала, раздвинув ноги. И так нежно и томно уставилась на него, что у Дамиана внутри все скрутило. Член затвердел. Скрипнув кроватью, он устроился у нее между ног и навис над ней. После чего нагнулся и, примкнув своими губами к ее, погрузил язык в ее рот. Одной рукой опираясь на кровать, второй прогладил тело. Шея, ключица, грудь. Нежно потеребил сосок пальцами, причмокивая, входя девушке в рот языком.

Ребра, торс, пупок. Легонько надавив на него, помассировал, сделав пару круговых движений. Влагалище сжалось от предвкушения. На коже появилась мелкая испарина. Дыхание стало тяжелым и неровным у обоих. Что-что, а возбуждать Дамиан мог на пять с плюсом. И дело было не в его красоте. Просто он словно чувствовал кожей, где и когда нужно приласкать, чтобы было хорошо. И вот то самое тягучее «хорошо» перед сногсшибательным «охуенно» Элис сейчас и испытывала. И, блядь, черт возьми! Как же ей этого не хватало!

— А-ах, — выдохнула она, почувствовав палец на клиторе. Отчего-то ей неожиданно захотелось почувствовать на нем язык, и она слегка отстранилась.

— Приласкай ртом.

Дамиан ухмыльнулся и попятился назад, не сказав ни слова. Примкнув лицом к внутренней стороне бедра, и уложив ладони на внешнюю, начал двигаться к середине. Облизывая языком, слегка скребя зубами, и сжимая кожу губами, заставил девушку сжать покрывало в руках и слегка выгнуться в спине.

Добравшись до промежности, он принялся томно и нежно ласкать половые губы губами и языком.

— А-ах, — протянула Элис, зажмурившись, когда парень начал сладко массировать клитор языком и проник одним пальцем во влагалище. Приласкав до нужной влажности, отстранился. На всю комнату раздалось его тяжелое дыхание.

— Давай без гондона?

Элис открыла глаза и удивленно посмотрела на него. Но, столкнувшись с серьёзным взглядом, замерла. Сердце в груди с трепетом забилось.

— Но я же забеременею.

— И что? Разве это плохо? К тому же, — продолжая строить серьезную мину, выдал Дамиан, — Если помрет этот, останется второй.

Элис прыснула и шлепнула мужа по плечу.

— Сдурел совсем. Не говори такие ужасные вещи даже в шутку, блядь.

Тот ухмыльнулся.

— Ладно, без шуток. Давай натрахаем второго такого же чудесного мелкого. Правда… Бабки есть. Дедушки-бабушки есть. Родители охуенные. Чего еще для счастья надо?

Элис не выдержала и широко улыбнулась, потянувшись за поцелуем.

— Тогда еби меня так, словно в этом твой смысл жизни, — шепотом проговорила она и примкнула к губам мужа.

Тот быстро подался вперед и вновь навис над ней. Влажно и глубоко целуя ее, рукой ввел член. Девушка вздохнула и Дамиан, отстранившись, уперся руками о кровать, нависая сверху. Не моргая, начал смотреть ей в глаза и двигать тазом. А после стал говорить, глядя на нее так, что у той внутри все задрожало.

— Ни на что в жизни не променяю тебя на кого-то еще. Ах. А знаешь почем-му? Не только потому, что — ох, люблю тебя, Элис. Ха. А потому, что ты самая красивая. Ты самая охуенная. К-х, ты самая вкусная. А-ах. Ты самая горячая. Да у