Нереус с трудом поднялся и снова принял на себя огромное количество ударов.

Он упал. На зубах скрипел окровавленный песок.

– Вставай!

Геллиец попытался… Руки почти не слушались. Перед глазами всë плыло и двоилось.

– Вставай! – повторил Векос и с размаха пнул соперника в живот.

– Убей! Убей! Убей! – скандировала толпа.

– Зачем ты сюда полез? – сквозь зубы процедил гладиатор.

Он вцепился в волосы лихтийца, потянул вверх, показывая зрителям его искажëнное болью лицо.

Нереус выдавил улыбку, но получилась жуткая гримаса:

– Еë… зовут… Виола…

Векос поставил его на ноги, развернул и придержал за плечи.

Два невольника замерли нос к носу.

– Красивая?

– Очень…

– Бей лбом, – посоветовал гладиатор.

Нереус двинул ему головой в переносицу. Коротким ударом навесил в печень.

Третий, завершающий выпад пришелся на горло.

Хрипя, Векос повалился на бок.

– Убей! Убей! Убей!

Гладиатор вытянул указательный и средний пальцы, прося решить его судьбу.

Чувствуя, что дело плохо, геллиец постарался его поднять:

– Вставай, вставай скорее… Они не пощадят.

– К Мерту…

– Вставай!

Нереус обнял спатария, упрямо потянул его вверх:

– Пожалуйста… Я не хочу лишать тебя жизни.

– Торжествуй… Они это любят…

Лихтиец отпустил гладиатора. Шатаясь, направился к толпе.

Обезболивающее помогало сохранять ясность сознания.

– Боги милосердны! – крикнул Нереус. – Все до единого! Даже Паук! Я был в его храме!

Голоса зрителей стихли.

– Даже Паук! – повторил меченосец. – Мой хозяин – тлан, хранитель ихора. И я не встречал никого добрее, чем он. Потому что боги милосердны! Разве вы не хотите быть, как они?! Вы просите давать вам, а не отбирать! Так не отнимайте сами! Не отнимайте жизнь! И уподобитесь богам!

Нереус услышал аплодисменты, которыми было принято награждать талантливых ораторов.

Немногочисленные женщины замахали платками.

Мужчины поднимали пальцы к небу.

– Отпусти! – заорал кто-то и другие подхватили.

– Отпусти! Отпусти! Отпусти!

Главный распорядитель посмотрел на рабов, на гомонящую толпу, и принял решение:

– Во славу богини Аэстиды, покровительницы этой недели года… Помилован!

Его слова были встречены всеобщим ликованием.

Нереус отдал себя толпе. Нашлось немало желающих собрать пот и кровь одержавшего победу бойца.

Отец Лауры с трудом пробился к парню, отвëл его в сторону и помог одеться.

– Экий ты… – бурчал мужчина. – И драться, и говорить мастак.

– Хозяин давал мне книги. По риторике, – лихтиец достал из сумки мазь и нанëс на саднящую кожу.

– Отлежаться тебе надо. Крепко ведь досталось…

– Кости целы, только зуб поломал… Ерунда. Попью лекарства и буду лучше прежнего.

– Обопрись на меня. Дойдем как-нибудь. Лаура бульон сварит…

– Мой выигрыш? Отдали?

– Да-да, – хмыкнул мужчина. – Напихали тебе полную сумку бумажек. На них печать с птицей.

– Хорошо.

– Лучше б деньгами взял. Это какая сумма? Дом купить можно.

– Мой дом там, где хозяин.

– Чудной он у тебя… И правда, с виду человек, а начинка другая.

– Завтра он всем покажет… Свою начинку, – радостно заявил раб.

Ливий мерил шагами кубикулу, сердито бормоча под нос ругательства. После обильных возлияний на пирушке голова раскалывалась от боли.

Он рассчитывал получить добрые вести о победе Векоса, подсчитать выигрыш и спокойно лечь спать.

Но судьба распорядилась иначе…

Едва на небе забрезжил рассвет, к другу заглянула Като.

– Что-то не так? – спросила блондинка, зябко кутаясь в полупрозрачный плащ.

– Всё не так, – в голосе нобиля послышались нотки отчаяния.

– Рассказывай.

– Твой… Наш гладиатор проиграл!

– Этого не может быть.

– Он проиграл, Като.

– Почему? Я же обо всëм договорилась. Противник…

– Противник был другой, – мужчина рухнул в кресло.

– Кто?

– Геллийский сопляк, таскавшийся хвостом за поганцем Мэйо.

Вдова слегка побледнела. Эта новость стала неожиданным ударом.

– Сын Макрина, чокнутый недоносок, обвëл меня вокруг пальца, – продолжил Ливий. – Он жрал и пил возле меня, а его раб в это время бился в яме.

– Он сумел одолеть Векоса?

– Представь себе. Разыграл целый спектакль. Толпа чуть ли не на руках вынесла его с песка!

Като присела на заваленную подушками лавку:

– Где сейчас этот мальчишка? Нужно его допросить.

– Так и не вернулся. Его увëл какой-то бородач.

– Нам следует успокоиться…

– Я разорëн. Понимаешь? Разорëн! Уже нет смысла в этой свадьбе.

– Смысл есть. У Дома Морган хватит средств покрыть твои долги. Мэйо обожает сестру и не допустит, чтобы еë новую семью лишили крова.

– Мэйо знает про яму!

– Знает, – согласилась Като. – И даже решил немного подзаработать на боях. Но про твои финансовые проблемы известно лишь узкому кругу лиц. Мы тщательно бережëм эту тайну…

– Мэйо намеренно выставил своего раба против моего. Тому есть доказательства.

– Значит, он услышал от кого-то из слуг про Векоса и выдумал дерзкую шалость, какими прославился на весь Таркс. Шутка удалась, и теперь он будет ждать твою реакцию. Просто не подавай виду. Словно произошедшее ничуть тебя не задело.

– Легко сказать! Он славно повеселился! А я по его милости остался с голым задом!

Като убрала за ухо длинный крашеный локон:

– Мэйо – капризный и донельзя избалованный ребëнок. Его поступки лишены логики. Он так заботился об этом геллийце, отказался его продать, и вдруг, ради прихоти, послал сражаться в смертельном бою. Виола пожаловалась мне, что брат вдруг потребовал в дар двух её домашних рабов. И не отставал до тех пор, пока не получил желаемое. Полагаю, Мэйо не остановится на истории с ямой. Он припас какую-то эскападу и для свадебной церемонии.