— Не позабыл… Хотя бы недельку подождал, тут мне наколку одну хорошую дали, товар возьму и обязательно рассчитаюсь.

— Ты, похоже, не понимаешь, щегол, — в голосе Кирьяна послышались угрожающие нотки. — Деньги мне нужны сейчас!

Свидетелями проигрыша Гаврилы было четыре человека — весьма уважаемые люди. Вчера, оставшись наедине с Фартовым, Гаврила со смущенной улыбкой хотел было просить Кирьяна об отсрочке долга, но тот, видно, почувствовав его настроение, заговорил сам, сказав, чтобы с деньгами Гаврила не торопился.

Жиганы как раз любили Кирьяна за великодушие. Тем неожиданнее для Гаврилы было его поведение. Видно, пахан, перебрав самогона, неожиданно вспомнил о долге.

Фартовому достаточно было сказать, что пахану не возвращают карточного долга, как жиганы пустят Гарилу на молотки. Даже если после жиганского суда он останется в живых, то его, опозоренного, вряд ли примет самая захудалая банда, да и в любую малину он больше не ходок.

— Не надо… Может, как-то договоримся.

Курахин хмыкнул:

— Что мы с тобой на базаре, что ли? — Неожиданно его лицо приняло задумчивое выражение. — Знаешь, а есть выход. Давай сделаем вот что: ты мне отдаешь Аглаю, и мы с тобой в расчете.

Лицо Гаврилы застыло в болезненной гримасе.

— Кирьян, тут такое дело… Мы с ней… как это… Ну жених и невеста…

Кирьян громко засмеялся. Согнувшись, он весело хохотал, обращая на себя внимание присутствующих, а отсмеявшись, выдавил сквозь стиснутые зубы:

— Жизнь — это такая вещь… Сегодня она тебе невеста, а завтра шалава подзаборная… Ну так как?

— Кирьян, она моя, я с ней пришел…

— Вот что значит благодарность! Когда тебе плохо было, ты к кому пришел? Ко мне! Что ты сказал? Кирьян, укрой меня, у меня фараоны на хвосте. А Кирьян что сделал? Он тебя укрыл, хату тебе нашел подходящую, а еще и бабу подогнал, чтобы не так скучно было. Как же ее звали? — Лицо Кирьяна приняло задумчивое выражение. — Нина, кажется… Хочу тебе сказать, эта бабонька сначала была моя, а я тебе ее передал. И знаешь, не пожалел! Все для лучшего друга. Не забыл?

— Нет, — угрюмо произнес Гаврюха, — но сейчас ведь другое дело…

— Какое другое? — удивился Фартовый. — У нас других дел не бывает. Потом ты мне сказал: Кирьян, я на мели, не мог бы ты меня с собой на дело взять? Помнишь, что я тебе ответил?

— Сказал, что возьмешь.

— Верно. Потом ты сказал, что опять нуждаешься в хрустах, что у тебя карточный должок имеется. А когда мы нэпмана одного обчистили, я тебе еще от своей доли отстегнул! Помнишь, сколько мы тогда взяли? Десять миллионов! Три из них были твоими. А нас пятеро было. Арифметика нехитрая.

— Кирьян, я с ней пришел…

— Да что ты все заладил — с ней да с ней! Я тебя не на характер беру, марьяж раскладываю. Или ты думаешь, что со мной в пику можно жить?

— Вовсе нет, Кирьян, чего искры-то метать…

— А может, у Аглаи твоей спросим — с кем она хочет остаться?

— Не надо…

— Ты совсем не знаешь свою ляльку. Посмотри, как она веселится. Девка попала туда, куда нужно, она своя здесь!

— Нет, она моя!

— Тогда чего она у меня на коленях прыгала? А может, ей все-таки Кирьян нужен?!

Отвернувшись, Гаврила молчал. В словах пахана была правда. Сейчас Аглая обязана была находиться рядом с ним и преданной собачонкой заглядывать любимому в лицо, а вместо этого она хлещет самогонку и любезничает с жиганами.

Рука «ивана» легла на плечо Гаврилы. Следовало бы сбросить цепкие пальцы, вот только мужества для такого поступка не хватало.

— Ты мне еще спасибо за это скажешь, Гаврюха. Хорошую бабу от лахудры всегда отличить можно, для этого ей надо самогонки налить! Сегодня она со мной, а завтра к Прыщу в койку прыгнет, — показал Фартовый на карлика с большой головой. Польщенный вниманием пахана, тот широко улыбнулся, показав почерневшие осколки зубов.

— Не то ты говоришь, Кирьян.

— Может быть, и не то, а только чего же нам из-за бабы ссориться? Впереди нас такие дела ждут!

— Это глухой форшмак, — уныло протянул Гаврила.

— Пустое, ты же сам сказал, что мы свои. Ну так что, договорились? — протянул Фартовый ладонь.

— Лады, — не без усилия выдавил Гаврила, пожимая протянутую руку.

— Ну вот и славно. Эх, завидую я тебе, Гаврила! — с восторгом воскликнул Курахин. — И с карточным долгом расплатился, и от бабы избавился! Ну ты хитрец, однако… Вот скажи мне, Гаврюха, ты специально это подстроил, чтобы на деньги меня развести? — Гаврила чуть повел плечом, пытаясь освободиться от объятия «ивана». — Ладно-ладно, пошутил я, не обижайся.

— Прогуляюсь я, — угрюмо сказал жиган. — Что-то здесь жарковато.

— Прогуляйся, — понимающе поддержал Гаврилу Фартовый. И, чуть скривив губы, добавил: — Только не шастай по подворотням, а то зацапают!

Кирьян вернулся к столу, уверенно обнял Аглаю за талию. Теперь ему уже ничто не помешает. Формальности были соблюдены. Что ж, и Гаврилу он попробовал на крепость. Пусть парень знает, с кем имеет дело. Научится переламывать себя — настоящим жиганом станет. А Фартового укусить у него еще зубы не выросли. Братва мигом на пики поставит.

Гавриле очень хотелось бы увидеть со стороны девушки протест, пусть хотя бы слегка недовольно повела плечом. Тогда появился бы небольшой повод, чтобы остаться. Но нет! Аглая, не обращая внимания на нахальную ласку «ивана», прижималась к нему все теснее.

Сняв с вешалки пальто, захватив шапку, Гаврила вышел в подъезд. За спиной раздался взрыв хохота, и ему очень хотелось верить, что смеялись не над ним.

Достав портсигар, он вытащил из него папироску, обронив при этом несколько штук, но поднимать не стал. Не до того! Руки казались чужими, а пальцы предательски подрагивали. Прикурить удалось только после того, как он сломал с десяток спичек.

Никогда Гаврила не чувствовал себя таким униженным. Взял да и отобрал бабу! А кто для него Кирьян, отец родной, что ли? Хочет — леденцом угостит, а хочет — плетью огреет! Как же это он сказал — повезло, дескать, ему, что с лахудрой себя не связал… А ведь сам-то не побрезговал, все на ляжки ее пялился.

Возможно, в это самое время Фартовый уже отвел Аглаю в соседнюю комнату и сейчас, посмеиваясь над ее незадачливым кавалером, раздвигает ей ноги.

Гаврила невольно застонал, и рука сама собой потянулась к финке, спрятанной за поясом.

— Не балуй, — раздалось совсем рядом.

Гаврила повернулся — около него стоял Егор Копыто и тоже курил. Странное дело, он даже не заметил, в какой именно момент тот вышел из комнаты. Вот что значит находиться в сетях собственной обиды.

— Кирьян тебя убьет, если ты попрешь на него.