– Крыша съехала, – определила бабка. – Давай его волоком, тяжелый…

Кое-как они вытащили его с огорода во двор, и тут на крыльце показался Дременко, которого удерживала Оксана.

– В хату его! – прохрипел он. – В хату его, сват. Рану перевязать!

– Тату, тебе надо в постель! – тянула его дочь. – У тебя приступ стенокардии!

– Батько Гуменник за американца убьет! Сказал, сдать в целости и сохранности… Сват, осторожней! Что же вы его, как мешок! Это же настоящий американец!

– Не учи ученого! – огрызнулся Куров. – Будто раненых не таскали… Держи двери!

Верещащего американца с ходу заволокли на крыльцо и встали перевести дух. Переводчик приполз на четвереньках и повалился рядом с шефом.

– Отпустите меня, – он даже в таком состоянии не забывал свою работу, – я свободный гражданин Соединенных Штатов… Русская мафия, партизаны…

– Все, международный конфликт обеспечен! – стонал Тарас Опанасович. – Что будет? Что теперь будет!

– Не хочу, – гнусавил переводчик. – Оставьте меня… Требую консула! Дайте мне телефон! Здесь есть телефон? Свяжите меня… Немедленно свяжите меня!

– Ишь, связать просит, – заметила Сова. – Может, свяжем? Чтоб не дрыгался…

– На стол его! – Это уже распоряжалась Оксана. – Бабушка, простыню постели. Дед, штаны ему разрежь.

– Как – разрежь? – Даже и он опешил. – Зачем?

– Затем, что ранение в правую ягодицу.

– Делай, что говорят! – прикрикнула старуха.

Куров пометался по хате, нашел портняжьи ножницы и, прикусывая нижнюю губу, изрезал брюки вместе с трусами.

– Кто же его подстрелил? – сдирая липкие от крови лохмотья, спросил он. – Случайно, что ли?

– Партизан какой-то! – Дременко с ужасом глядел на распластанного по полу американца. – Никто и не видел! Это надо же – стрелять в живого американца!

– Кладите на стол! – прекратила их диалог Оксана, натягивая старенькие медицинские перчатки. – Бабушка, горилки мне на руки!

Куров с Тарасом Опанасовичем кое-как завалили сопротивляющегося Джона на стол, тут переводчик немного отдышался и помог, уговаривая того на ходу по-английски. Сова щедро поливала из четверти на перчатки Оксаны, и это не миновало рачительного взгляда деда.

– Ты особенно-то не расходуй! – прикрикнул он. – Не вода же.

Но бабка и сама умыла руки горилкой:

– Ассистировать буду! Тебе ножик, Оксан? Или у меня скальпель есть? Для кастрации?

– Давайте скальпель! – распорядилась та, щедро смывая йодом кровь вокруг раны. – И еще у меня в сумке ножницы и зажим. Мужики, держите его крепче.

Сова обмыла скальпель и прочие инструменты горилкой, после чего запалила вату и стала их прокаливать.

– Где телефон? – обрушившись жирным торсом на спину шефа, работал переводчик. – Мне надо связаться со штаб-квартирой НАТО. Требую предоставить телефон.

– Придется дать ему телефон, – засуетился Дременко. – У них по закону положено. Один звонок. Тем более в НАТО… Оксана, разреши ему позвонить! Нельзя ущемлять права! С нас спросят…

– Да пусть звонит, – отмахнулась та, обрабатывая широкую, с вывернутыми краями, рану на ягодице. – Хоть Господу Богу… Странная рана… Бабушка, посмотрите.

Елизавета Трофимовна надела очки и склонилась над американцем:

– Будто ножиком тыкнуто и повернуто.

– Это не пулевое ранение…

– Скорее осколочное, – заключила бабка. – Потому и крови, как с барана… Вы что, сват, бомбы взрывали?

– Какие бомбы? – чуть не взвыл тот. – Ничего не взрывали! И никто из нас не стрелял! Партизаны!

Дед на минуту передал держать ноги Дременко, принес и сунул в руки переводчику телефонный аппарат.

– Пускай звонит! Повезло, что не в Якутии его подстрелили. Там телефонов нету…

– Ты что, ошалел? – воззрилась на деда Сова. – Это же на свинарник телефон!

– Пусть звонит! Может, как-нибудь свяжется. Они, американцы, народ дошлый, все у них через космос. Цивилизация…

Переводчика от вида крови тошнило, однако, поставив телефон на спину американца, он все же набрал какой-то номер, послушал и сунул трубку Джону. Тот что-то закричал срывающимся голосом.

– Переводи, – тихо сказал Дременко и сунул кулаком в бок переводчику. – Мы должны знать, чего ждать…

– Он требует соединить его со штаб-квартирой.

– Ножницы! – деловито потребовала Оксана. – И тихо, не мешайте мне!

Но едва она тронула рану, как американец заблажил и стал извиваться. Кровь брызгала во все стороны, старый стол угрожающе заскрипел.

– Степан Макарыч, приготовьте ему наркоз, – распорядилась Оксана.

Тот с готовностью налил стакан горилки, но рачительно отлил четверть его обратно в бутыль:

– Как раз будет доза.

– Что он говорит, переводи, – давил сквозь зубы Дременко, налегая на ноги.

– В Брюссель звонит, права качает.

– Конкретно!

– Я Джон Странг, – прогундосил тот, жадно взирая на горилку. – Был обстрелян и ранен русскими партизанами на территории России. Требую немедленно нанести ответный ракетный удар…

– Труба, – выдохнул Тарас Опанасович. – Что ему отвечают, слышно?

– Не слыхать, что-то хрюкает… Помехи.

– А он что говорит?!

– Передает, где находится… Граница Украины и брянский партизанский лес. Село… Братково.

– Вертолет вызывает?

– Нет, передал координаты, сейчас ракеты прилетят.

– Ракеты?! Скажи ему ! Он что? Рехнулся? Скажи… Нет, я сам!

Оставил Джона и выхватил у него трубку. Раненый засучил ногами, не давая Оксане работать.

– Тату, держи его!

Но тот не слышал и кричал в трубку:

– Не стреляйте, панове! С вами говорит голова администрации Дременко! Исполняющий обязанности! Товарищ генсек НАТО! Я сейчас все объясню! Это случайный выстрел… Случайное попадание в американского гражданина!

Сова оттолкнула его и отняла трубку:

– Не мешай, сват! Ты мне свет застишь своей фигурой.

– Сейчас ракетами накроют! Крылатыми! Я с НАТО говорил!

– Да уймись ты. Какая НАТА? По этому телефону и до свинарника не дозвонишься… Отойди!

– Дедушка, наркоз! – скомандовала Оксана. – Надо пройти раневой канал. Кажется, там что-то есть.

Куров завернул голову американца и профессионально, стараясь не расплескивать, влил горилку в рот. Потом сунул малосольный огурец вместо затычки, но тот выпал.

– Не дамся, – констатировал переводчик. – Не доверяю… Заразите меня СПИДом…