Влад сощурился, треснул по стволу елки, на которой я сидела, кулаком. С нее осыпался последний снег, деревце сделалось ледяной горкой, и я, не удержавшись, выпустила чары и скатилась с него прямо в руки Кощеева.

Шмыгнула носом, шаркнула ножкой, стряхнула хвою, завалившуюся за воротник. Что теперь делать? Поймала взгляд Влада.

Морозно-синие глаза сверкали, словно далекие звезды, зачаровывали… И не ледяной Влад вовсе, как про него говорят, а горячий, словно огонь. Иначе почему я смотрю на него, а ноги так и подкашиваются?

Снова вспыхнули черепушки на сосне, зазвенели бубенчики на шапках скелетов, а один из них поинтересовался:

– Чем можем служить, Влад Кощеевич?

Я вытаращила глаза, потому что… мм… вот не помню, чтобы такие чары накладывала! Кажется, моя сила в очередной раз сделала скачок и теперь… Ой, кикиморки болотные, что со мной Кощеев сделает, если за ним будут по пятам шествовать два скелета?

В спину ему ударил снежок. Какая-то из невест неудачно прицелилась.

– Нашего Кощеевича обижать? – возопил один из скелетов.

– Любимого и лучшего? – возопил второй.

Ой, поганочки лесные, я сейчас хочу провалиться сквозь землю.

– Не сметь!

– Не трогать!

– В бой, Костяной!

– В бой, Глазастый!

Кошмар! Мои скелеты себе еще и имена дали!

Кто-то из невест взвизгнул. Я увидела, как Таана потянула за рукав Настасью.

– Мамочки! – взвизгнули они хором, косясь на светящие глазницами скелеты, которые уже раздобыли пару еловых веток и явно собрались ими отбивать Кощеева от невест.

– А-а-а!

– Скелеты! – охнул кто-то.

Таана и Настасья уползали под деревья, старшая и младшая дочки Змея Горыныча таращились на скелеты, затем попытались запустить в них огнем. Пламя, к слову сказать, моих созданий не взяло. Видимо, новый изобретенный заговор оказался лучше, чем я могла себе представить.

– За нашего Кощеевича, матрешки крашеные! – выдал Костяной.

– Косы повыдергаю, – пообещал Глазастый.

– Ах вы черепушки ледяные! – взвыла разозленная Марфа, на которую скелеты обрушили еловый удар. – Вот вам!

В Глазастого полетел снежок, и шапочка с бубенчиком удержалась лишь чудом.

Бой среди разгромленных елок начался снова – между невестами и скелетами, а я… что я, я снова ножкой шаркнула, голову опустила. Вся такая милая, скромная, беззащитная… Кощеев издал непонятный звук, я вскинула на него глаза, и он… расхохотался. Искренне, от души. С ближайших елок и сосен даже оставшийся снег посыпался.

– Марья, ты невероятна! И, как я и обещал, первый танец будет твоим! За подарок, кстати, отдельное спасибо. Мой для тебя уже лежит в бальном зале под елкой, но полагаю, ты откроешь его в Ледяную полночь, – улыбнулся Влад, и я глупо захлопала глазами.

Он это серьезно? Меня ждет от него подарок?

Тут перед Кощеевым возникли целые и невредимые скелеты.

– Влад Кощеевич, девы обезврежены! – отрапортовал Глазастый.

– Все до единой! Ждем ваших дальнейших распоряжений! – это уже Костяной.

Влад хмыкнул, оглядел мой подарок и снова рассмеялся. Из-за пушистой ели появились Кощей и Змей Горыныч, вытаращились на скелеты, перевели взгляд на Влада.

– Как-то тут подозрительно тихо, – протянул Змей Горыныч.

А затем он и Кощей хором поинтересовались:

– Невесты где?

Я медленно так сделала шажок назад, и еще один. Очень уж не хочется, чтобы меня расспрашивали. Но мое отступление не прошло незамеченным. И дед Влада, и Змей Горыныч уставились на меня.

– Я относила еду на конюшню, иду обратно, смотрю, невесты… беседуют, – нашлась я. – Я пойду с вашего позволения, мне еще в бальном зале полы начищать.

И осторожненько так за елку отступила и рванула со всех ног к дому, временами натыкаясь на связанных невест, обсыпанных хвоей. Скелеты с ними справились на отлично.

Беатрис, еще не прознавшая про случившееся, распоряжалась в главном зале. Слуги поправляли украшения, бытовые маги проверяли наложенные чары.

– Марья, – окликнула домоправительница, – полы уже есть кому начистить, займись каминами.

– Гостевое крыло? – уныло спросила я.

– Да. И личные покои Влада Кощеевича и его деда.

Начала с покоев Кощеева и его деда. Вычистила дымоходы, зажгла в каминах огонь, принесла про запас дров. После направилась в гостевое крыло.

По дому носились слуги, меняли постельное белье, приносили украшения для комнат, сладости к чаю невестам, вернувшимся в свои покои и занятым нарядами. Я старалась быть тихой и незаметной, но ощущение праздника и предвкушение чуда не отпускали меня.

В доме Кощеева, таком уютном и теплом, пахло хвоей и мандаринами, горячим шоколадом и свежей сдобой с корицей. Под потолком кружились снежинки и световые шарики. Все коридоры и двери Влад раскрасил морозными узорами, и я нет-нет да засматривалась на них.

И невольно улыбалась и забывала о своих несчастьях и сомнениях, решив просто наслаждаться тем, что есть. Сейчас у меня были мечты о Кощееве и его подарок под наряженной елкой. Я все гадала, что же в нем, сгорая от нетерпения и ожидания Ледяной полночи.

На обед в этот раз пришлось пойти в образе невесты Влада. Вчера я в нем почти не появлялась, а после свидания с Владом поделилась сомнениями с Оливером насчет того, что никто из соперниц никак не пытается от меня избавиться. Кот хмыкнул и сообщил, что хорошо помагичил и его отводящие чары в разы лучше моих, ягушенских.

Пока я подбирала слова, чтобы его отблагодарить, Оливер добавил, что еще и слухи о ведьмах из Западного леса пустил. Мол, что связываться с ними опасно, последствия непредсказуемы.

Да и Влад, как выяснилось, без дела не сидел. Защитных заклинаний на мои покои, да и на меня саму, столько навесил, что мало никому не покажется. И когда только успел? Да еще и так незаметно! Вот это я понимаю… высшее мастерство!

Не знаю, что из этого всего сработало лучше, может, помогло все вместе, но чем меньше мне встречаться с претендентками на сердце Влада, тем лучше. А им еще и безопаснее. В какой-то момент я ведь могу не сдержаться, применю силу и… Влад точно не простит мне разрушенного дома. Понимала уже, что он мелкие проказы и пакости прощает, потому что они, в общем-то, безобидны, а вот что-то серьезное…

За столом я сидела в самом конце. И в темно-зеленом сарафане и белой рубашке, расшитой по вороту жемчугом, чувствовала себя среди разнаряженных в бархат и драгоценности колдуний весьма странно. Аана, Таана и Лаана сверкали золотом и то и дело бросали недовольные взгляды на других девушек. Настасью развлекал Константин, Аленушка о чем-то переговаривалась с Марфой.