Кирилл с размаху ударил кулаком по стене.

– Если бы я знал!

– Перестань. Все ведь хорошо.

– Хорошо?! Да что хорошо? Она ведь уверена, что я просто развлекался с ней тогда!

– Ну ты же знаешь, что это не так. И девочка по-прежнему тебя любит. Неужели не найдешь слов, чтобы ее убедить? – сестра лукаво улыбнулась.

– Она меня ненавидит…

Полина усмехнулась.

– Я видела ее ненависть. И да: прости, что помешала… Понятия не имела, что ты вернулся. Мирон попросил проверить, не проснулась ли его неожиданная гостья.

– Как она сюда попала? Я искал ее целый день, никак не мог дозвониться…

Женщина пожала плечами.

– Я не очень поняла. Кажется, он встретил ее на пляже, расстроенную и замерзшую. Пригласил выпить горячего чая…

– И она согласилась? – Кирилл неожиданно вскипел. – Вот так легко пошла вслед за незнакомым мужчиной? О чем вообще думала?

Сестра рассмеялась.

– На самом деле, не очень легко. Она испугалась… сначала. И приняла приглашение, только когда он признался, что дома спит ребенок и скоро вернется жена.

– Все равно. Не могу поверить, что Катя могла поступить так непредусмотрительно.

– А может, она просто устала быть разумной? Не злись. И не вздумай ее ругать.

Мужчина с тоской покосился на закрытую дверь.

– Она плачет… Опять…

Шум воды резко стих. Полина легонько сжала его плечо.

– Я исчезаю… А тебе желаю побыстрее придумать, как ее утешить.

Катя вышла из ванной, судорожно кутаясь в огромное полотенце. Теплее не стало. Горячая вода согрела только снаружи, а изнутри по-прежнему бил озноб. Слабая надежда, что в комнате Кирилла не окажется, оказалась напрасной.

Сильнее натянула на себя края ткани, но даже это не помогло укрыться от его глаз. Как же нестерпимо неловко!

Он приблизился, незаметным движением набрасывая на плечи просторный халат. Совсем не ее размер, но хотя бы какая-то одежда.

Отвернулась к стене, боясь даже взглянуть на мужчину. Может быть, он проявит хоть каплю такта и уйдет?

Не ушел. Наоборот – встал почти вплотную.

– Ты совсем недавно была такой смелой, а теперь даже смотреть в мою сторону не хочешь…

– Вы тоже… вели себя… иначе.

– Котенок… Я был уверен, что соблазняю замужнюю женщину…

Она залилась краской. Порозовели даже кончики ушей.

– Простите… что не оправдала Ваших ожиданий. Замужняя казалась более привлекательной, да?

– Маленькая моя, что ты говоришь такое… Я же набросился на тебя, как дикий зверь…

Даже представить, что он мог натворить, было страшно. Не остановился бы, если бы не сестра. Слишком сильным оказалось желание, заглушившее все иные чувства. Совершенно неконтролируемым.

– Я ведь едва не изнасиловал тебя…

Катя стала пунцовой. Зажала лицо ладонями, отчаянно прячась от его взгляда. Сдавленно прошептала:

– Как можно изнасиловать того, кто сам этого хочет?

В другое время он бы восхитился ее прямотой, такой ошеломляющей и пронзительной, но теперь это выбивало и так слишком непрочную почву у него из-под ног. В груди заломило от щемящей нежности к этой необыкновенной девочке, но это чувство заглушила тоска об упущенном времени. Днях, месяцах, даже годах без НЕЕ.

– Сладкая… Люблю тебя…

Девушка метнула на него полный обиды взгляд и снова рванулась, сопротивляясь объятьям.

– Что же это за любовь, от которой можно так просто отказаться?

– Я хотел, как лучше. Очень надеялся, что ты счастлива…

Застывшие в глазах слезы сорвались тонкими дорожками на лицо. Сколько же их уже было за все это время? Он в очередной раз попытался ее обнять.

– Уберите от меня руки…

– Котенок…

– И не называйте так! Я Вам не верю! Ничему не верю! Если бы я значила для Вас хоть что-то, Вы бы не бросили меня, даже ни о чем не спросив…

Кирилл все-таки заставил себя отойти, хотя отчаянно хотелось стиснуть ее в объятьях, сметая боль с дорогого лица. Но эта боль копилась слишком долго, и мужчина понимал, что она не уйдет в одночасье. И даже думать боялся о том, что нанесенные им раны могут не затянуться.

Катя проговорила, снова отвернувшись в сторону.

– Я понимаю, что не у себя дома, но мне сейчас хотелось бы остаться одной.

Ее желание было вполне обоснованным и более чем уместным. Но он не мог решиться уйти, не будучи уверенным, что она снова не попытается сбежать.

– Пообещай, что никуда не уйдешь, и завтра я найду тебя здесь.

Она покачала головой, все так же не смотря на него:

– Я не буду Вам ничего обещать.

– Тогда я не уйду. Останусь здесь… с тобой…

– Нет!

Мотнула головой, пытаясь увернуться от его губ. Он перехватил хрупкую ладонь, которой девушка слабо мазнула его по щеке. Пальцы дрожали. Как и вся она: то ли от непрекращающихся слез, то от холода, которых до сих пор ощущался во всем теле.

– Можешь ударить… Все что хочешь…

– Хочу, чтоб Вас здесь не было! Вообще не было в моей жизни…

Сказала – и ее глаза наполнились ужасом, словно сама поверила в то, что это случится. Застыла в его руках, впиваясь помертвелым взглядом в лицо. И тут же зажмурилась, скрывая то, что так настойчиво пробивалось наружу. Но ему хватило даже мгновенья, чтобы это заметить.

– Я не уйду. Не уйду, котенок… – прошептал, игнорируя требование так ее не называть. Сплел руки на спине, ловя губами вздрагивающие веки.

Такая холодная до сих пор, словно не было ни теплого душа, ни прогретой комнаты. Снова дернулась, не открывая глаз, всхлипнула, роняя голову ему на плечо. Мог бы, влил собственную кипящую кровь, только бы Катя перестала дрожать.

– Ненавижу! – прошептала чуть слышно, еще сильнее прижимаясь к нему.

– Ненавидь… – распластал ладонь по мокрым волосам, почти вдавливая девушку в себя.

Так и держал, притиснув к груди, укутав сверху пушистым пледом. Тем самым, которым накрывал ее в своей старой квартире в их единственный сказочный вечер. Как же давно это было! И сколько времени потеряно напрасно! Сколько дней он мог бы любоваться ее улыбкой, сколько ночей дарить наслаждение… Скольких драгоценных мгновений лишился по собственной глупости. И ее лишил…

Постепенно дикий озноб сменился странным жаром, окатившим с ног до головы. Казалось, даже губы запеклись. Получилось только шептать.