Мы так и понеслись по замку. Я – в одной белой нижней рубашке, которая хоть и была целомудренно длинной, ниже середины бедра, но тонкой. Так и не успела приодеться толком. Платье-то, когда мы пришли в спальню с Дроком, снять успела. А вот поменять его на другое – нет. А потом и вовсе стало недосуг.

Я только и успевала пригибаться к струящейся водой конской гриве. А кэльпи, кажется, не признавал особо, где пол, потолок или стены. По лестнице мы пронеслись, сметая все и вся на своем пути.

Огненный дар внутри меня бунтовал, вырываясь языками пламени на пальцах и кончиках волос. В холле конь, не сбавляя ходу, решил, что через двери он уже выходил,и ничтоже сумняшеся сиганул в окно, выбив собой – и мной заодно – витраж. Мы оказались в замковом дворе и понеслись во весь опор к воротам, решетку которых уже начали опускать.

Белка стягом болталась сзади, клацая зубами:

– Да-вай над-дай! Нас до-го-ня-ют!

Я сначала не поняла, кто нас может настигать, но на свою беду обернулась. Вот зря! Я думала, что беда – это когда приходит Эйта. Или Хель с косой… Так вот. Я решительно обшибалась. За нами прямо во дворе открылся портал, а из него, как горох из худого мешка, начали сыпаться бельчата! И все – с маленькими рожками. И с криками «мама!», «коник!», «хочу!».

Грозный «коник» от такого внимания тоже ошалел и не просто помчался – ветром понесся вперед.

Мы пролетели под зубьями в последний момент. И то я распласталась на шее кэльпи, чтобы меня не задело. Вот только для беличьей ватаги решетка оказалась не преградой. Они с радостным писком, визгом и небывалой прытью мчали следом.

– Кто это? – ошалело крикнула я.

– Мои д-д-дети! – все так же болтаясь на конском хвосте, просветила меня Эйта и добавила: – Ну му-у-у-женек. Не мог xоть нем-м-много с детьми один п-п-посидеть!

Судя по энтузиазму рыжей мамочки, с каким она улепетывала от чад, белка тоже считала, что дети – это вообще здoрово, прекрасно и даже спокойно, но только если удалось от них вовремя удрать.

В общем, наша миссия по спасению одного темного медленно, но верно переходила в спасательную для нас самих. И я даже уже почти не боялась Всадников Дикой Охоты. Пoдумаешь, какие-то там полубессмертные мужики.

Кoгда за тобой с криком: «Верни маму и oтдай коника!» – гонится абсолютно бессмертная Безумная Свора рыжих бельчат, замыкает которую однорогий демон, как-то резко меняются приоритеты, кого на самом деле стоит опасаться.

Мы нагнали Дрока, когда он в одиночку уже почти приближался к всадникам. Те восседали на своих лошадях, обнаженные по пояс. Лишь у некоторых на широких плечах были наброшены шкуры. И то скорее чтобы не согревать, а показать статус. Волосы всадников были всех оттенков льда. От искристо-снежного до тяжелого синего. У одних – собранные ремешком. У других – ниспадающие на плечи. Но больше меня поразило даже не то, что в такую холодрыгу, когда у меня самой зубы были готовы пуститься в пляс, Дикая Охота словно не чувствовала стужи.

Больше всего меня поразили узоры на теле воинов. Синие, они покрывали вязью руки, грудь, живот. Татуировки были подвижны, как змеи, собравшиеся в клубок. Перетекали друг в друга. И что-то мне подсказывало: замахнись я мечом, именно эти охранные чары примут на себя удар, защитив их носителя не хуже самых прочных лат.

На меня смотрели суровые лица, словно вытесанные из белого мрамoра. Угрюмые. Безбородые и бородатые. Прямые носы, разлеты бровей, поджатые губы, мороз во взгляде. И… один бушующий ледяным пламенем гнева взор, от которого мне срочно захотелось присмотреть себе симпатичный склепик. Причем смотрел так на меня мой дорогой супруг. Смотрел прицельно и исключительно бранно. А потом темный, видимо, узрел и свору, которую я притащила за собой на хвосте.

Я думала, он будет метать гром и молнии, но я лишь услышала:

– Ди… Зачем?

– Как зачем? Я если хочу встретить дорогих гостей, то меня даже сотня замков и охранных печатей не остановит.

Кэльпи заржал, возражая: вообще-то чары не остановили его, а не некоторых самонадеянных чародеек.

– И вообще, не мешай, любимый. Я тебя сейчас буду спасать, - произнесла я на тон ниже,так, чтобы услышал только темный.

Судя по тому, как дернулся глаз Дрока, он рассчитывал на какой угодно исход встречи со всадниками, только не на такой: суматошный, в исподней рубашке и с оравой бельчат на хвосте кэльпи.

– Спас-с-сибо… Спас-с-сительница... – прошипел мой темный, которого я так любила, что хотела одновременно и спасти,и придушить. И даже не знала, чего в данный момент больше. А вот в чем я была уверена, так это в том, что у меня прямо талант создать неловкую ситуацию. Я бы сказала, на все двенадцать баллов по шкале из десяти.

И тут нас наконец настигли бельчата. Они были как стихия. Лавина. Волна. Эйта запрыгнула ко мне на макушку – то ли чтобы видеть всех своих любимых чад,то ли чтобы просто быть повыше. Правда, детей это не смутило. Они облепили меня, загарцевавшего коня, а те из мелких, кому на моих плечах места не досталось, ничтоже сумняшеся перепрыгнули на Дрока. А что? Дядя большой, незнакoмый, новый, ни разу не игранный. Грех не воспользоваться!

Дрок на это ничего не сказал. Даже отцеплять парочку пушистых наглецов от гарды меча не стал. Лишь обреченно обернулся к Всадникам и произнес:

– Я, Дроккрин Стоун, новый Хозяин Бурь, владетель снежных земель, что простираются от Пижанских лесов до седых пиков Крома, где северные ветры берут разбег, и моя жена, светлая чародейка Диксари Стоун, приветствуем вас.

– А я, если кто не узнал, я Эйта, Γоспожа Безумия, – сама представилась белка, держа за шкирку одного из своих сорванцов. Тот, поджав к брюшку меж задних лап ещё куцый, сеpенький, а не пушистый и рыжий, как у матери, хвост, чуть втянул голову в плечи, видимо осознав: мама рассердилась. Пора начинать пугаться.

– Кто ты такая, нам известно, – голос Всадника был холоден. - Другой вопрос: что ты здесь делаешь, дочь вечности?

– Что? – передразнила белка и добавила: – Жилье присматриваю потихоньку для своих деток. – И, мотнув головой в сторону оставшегося позади замка, рыжая деловито поинтересовалась: – Так вы как, драться будете?

– Нет, – рубанул за всех Дрок, понимая, что в таком балагане ему эпично погибнуть не удастся. – Мы с женой вышли встречать друзей.

«Правда, она так торопилась, что даже про платье забыла», – этого темный не упомянул, зато я преотлично домыслила.

– В прошлый раз с нами вел речь другой Хозяин Бурь… – произнес все тот же хёдвиг, что обращался к Эйте. Обруч, что пересекал его лоб, видимо и был короной, выделяя среди всадников вождя.

– Я его сын. Люди, в отличие от вас, полубессмерных, умирают куда чаще, - неотрывно смотря в глаза ледяному хёдвигу, произнес темный.

И по тому, как они смотрели друг на друга, я поняла: именно сейчас в этом поединке взглядов, как клинков, решается судьба Касселрока.