мог его узнать, также и братья его не узнали. А как сели за стол, кушали, а потом разговаривали, то Эдуард говорил королю: «Милостивый государь! Осмеливаюсь вас спросить, есть ли у вас наследник?» Король вздохнул тяжко и сказал: «Была у меня одна дочь, но и той лишился я по некоторому приключению, и теперь не имею по себе никого наследником моего королевства». Тогда Эдуард встал из-за стола и пошел в тот покой, где находилась принцесса. А пришедши, ей сказал: «Милостивая государыня! Пожалуйте к своему батюшке, он вас нетерпеливо желает видеть». Принцесса, услыша сие, весьма обрадовалась и пошла с Эдуардом в ту залу, где кушал король, ее отец. И как взошла она с Эдуардом и король на нее взглянул, то в ту ж минуту ее узнал и, забыв свою старость, встал с поспешностию из-за стола, обнимал свою дочь с великим восхищением. После ж того, оборотясь к Эдуарду, говорил ему: «Любезный Эдуард! Прости ж ты меня в моей несправедливости, и я за твою невинность отдаю тебе в награждение мою дочь, а притом объявляю тебя Бельским королем». Эдуард благодарил короля чувствительнейшими словами за оказание ему милости, а потом говорил: «Я думаю, вы, милостивый государь, верите, что я точно купеческий сын и племянник известного вам купца, как я прежде всем сказывал; но теперь вас уверяю, что как я, так и братья мои, а ваши первые министры, принцы, бывшего Дурлахского короля дети». Король, выслушав сие от Эдуарда, весьма обрадовался, потому что дочь его будет за принцем, а не за купеческим сыном. После того просил Эдуард короля, чтоб позволил послать за тем министром, который сажал их на корабль. Король охотно согласился, и Эдуард послал за ним карету, в которой его и привезли. Эдуард, встретил его с великой честию, благодарил его за старание, ввел его в покои. После того как у Эдуарда множество было министров, то король праздновал их свадьбу с великим великолепием, а на другой день Эдуард сделал в своем дворце великолепный пир, который и продолжался несколько дней. После того король, как уже очень был стар, то и вручил правление своего королевства Эдуарду, и сделал его королем, а Эдуард для такой радости простил своих братьев и делал великие банкеты, а король удалился на покой и оставил Эдуарду полную власть в правлении государства. И Эдуард, быв королем, жил с принцессою благополучно.

32

Сказка четвертая о Панфиле

В некотором царстве, в некотором государстве, в Кельском было королевстве, жил-был король, и у того короля была одна дочь. В один день сделал король великий пир, на который звал всех министров, и как съехались все во дворец, то садились за стол и кушали, потом как встали из-за стола, то король говорил им: «Любезные министры! Я хочу из вас одного послать на службу, чтоб съездил во Индейское[163] государство и увез бы у Индейского короля коня семиногого, кобеля борзого и сокола златокрылого; и ежели кто из вас захочет мне услужить и съездить, то я в награждение ему половину своего царства и дочь свою отдам». И как министры от короля услышали, то прятались старый за малого, а малый за старого. В то время был у короля во дворце министерский сын, именем Панфил, который, став пред королем, говорил: «Милостивый государь! Я могу вам сим услужить, и поеду в Индейское государство, только вы сдержите свое слово». Король ему сказал, что он слова своего не переменит. После чего Панфил просил короля, чтоб приказал выбрать двадцать человек таких, чтоб ростом и лицом все были так, как он. Король тотчас приказал по всему государству таковых людей изыскивать, а как набрали, то и представили Панфилу, а он, посмотря на них, сказал, чтоб выбрали одинаких лошадей, и как все было готово, то приказал вывесть своего доброго коня. И как вывели его коня, то клал на него седелечко черкасское, подпружечку бухарскую, двенадцать подпруг с подпругами шелку шемаханского; шелк не рвется, булат не трется, яровитское золото на грязи не ржавеет.

Потом как оседлал, то, простясь Панфил с королем и с своею нареченною невестою, вышел из дворца и сел на своего доброго коня; бил коня по крутым бедрам, пробивал черное мясо до белых костей; конь осержался, от земли отделялся, поднимался выше леса стоячего, ниже облака ходячего, горы и долы меж ног пускал, а маленькие речки хвостом застилал, и ехал путем, долго ли, коротко ли, близко ли, далеко ли, скоро сказка сказывается, а не скоро дело делается. Наконец приехал к Индейскому государству и велел товарищам раскинуть свои палатки в заповедном королевском лугу. И как раскинули, то пустили своих лошадей по полю гулять. Король Индейский как скоро на другой день встал, то и увидел из дворца в своем заповедном лугу поставлены палатки, изумился, потом приказал к себе позвать министра своего. И как пришел его министр, тогда король говорил ему: «Поезжай ты, министр большой, и спроси, кто таков приехал, царь ли царевич, или король-королевич, или из иных земель грозен посол за моих дочерей свататься (ибо у Индейского короля было три дочери), или сильный могучий богатырь, и зачем он приехал?» Министр его большой поехал на тот заповедный луг, где стояли Панфиловы палатки, и как подъехал, то увидел Панфила, стоящего возле своей палатки, и, подошед к нему, с учтивостию говорил: «Милостивый государь! Король мой желает знать, кто вы таковы приехали, царь ли царевич, или король-королевич, или из иных земель грозен посол, или сильный могучий богатырь?» Панфил, ничего ему не говоря, ударил его в щеку и в другую, и понес потаскивать, разбил его в прах, а потом сказал: «Поезжай ты, министр большой, к своему королю и скажи, что я ни царь-царевич, ни король-королевич, ни из иных земель грозен посол свататься за его дочерей, и не сильный могучий богатырь, а скажи ему, что я приехал из Кельского государства вор украсть у вашего короля коня семиногого, кобеля борзого и сокола златокрылого». Министр большой, выслушав от Панфила, поехал обратно в город, и как приехал во дворец, то пошел к королю, и король увидел министра своего большого всего разбитого, спрашивал, кто его так прибил? На что министр ответствовал: «Милостивый государь! Прибил меня Панфил». И потом рассказал ему, зачем он приехал. Король, услыша сие, весьма задумался, потом собрал совет, на котором были все министры, и король их спрашивал,