Высказавшись, Борис отправился в ванную, где ни черта не смог наладить горячую воду, то кипяток лился, то ледяная струя. Бросил это дело, принял холодный душ, отключив хитроумную систему под названием «титан». И какой мудак дал этой кочегарке столь высокое название.

После душа Рудаков переоделся в спортивные брюки и майку, вышел из ванной.

Надежда уже накрыла раскладной стол, перенесенный из кухни, столь же крохотной, как и прихожая, в гостиную.

Сели.

Николай, на правах хозяина застолья, разлил купленную по дороге бутылку водки, поднял рюмку:

– За твой приезд, Борис!

– Что ж, – согласился майор, – давай за приезд.

Все трое выпили. Закусили немудреной закуской. Николай начал было разливать по второй, следуя принципу – между первой и второй промежуток небольшой, но Борис остановил его:

– Не гони коней, брат. Ты обещал кое-что мне рассказать, по-моему, сейчас настал самый подходящий для этого случай. А выпить мы всегда успеем.

Шевченко послушно отставил бутылку в сторону, проговорив:

– Хорошо. Слушай, о чем я тебе уже в подробностях описал в письмах, которые ты не читал. Нет, это не в упрек, я понимаю, у тебя же служба.

Рудаков ответил:

– Я же объяснил тебе, Коля, почему не смог прочесть письма, к чему возвращаться к этому вопросу? И, пожалуйста, не ерничай по поводу моей работы, давай лучше ближе к телу.

Николай поднялся, прошел вдоль окна, с грозящим обрушиться в любую минуту балконом. У пианино остановился, открыл крышку, нажал несколько клавиш, словно собираясь с мыслями.

Рудаков внимательно смотрел на него, иногда бросая взгляды на сникшую вдруг Надежду. Видимо, заряд ее напускной бодрости, через силу наигранного радушия иссяк, и она, как и муж, вернулась в то состояние, в которым они находились до появления майора.

Наконец, резко закрыв крышку пианино и обернувшись к столу, Николай проговорил:

– Ты недавно, Боря, спросил, где наш сын и твой племянник Сережа? Отвечу. Сережа, наш мальчик, захвачен в заложники!

– Что? Что ты сказал?? – крайне изумился Борис. – О чем ты, Коля? В каких заложниках может быть Сергей? Здесь, в мирном городе? Ты в своем уме?

Шевченко тяжело вздохнул:

– К сожалению, брат, в своем. Думаю, было бы лучше, если бы мы с Наденькой сошли с ума и не воспринимали реальность в том ее виде, в котором она удавом давит нас.

Рудаков откинулся на спинку стула:

– Та-ак! И кто же захватил моего племянника?

Ответила Надежда:

– Страшные люди, Боря! Страшные, жестокие, безжалостные и, что самое прискорбное, имеющие высокие связи в областных структурах власти, которые обеспечивают их преступлениям безнаказанность!

Борис вспылил:

– Что вы оба ходите вокруг да около? Страшные, безжалостные, защищенные властью… Эти подонки имеют фамилии? Кто конкретно похитил Сережу и почему?

Николай закурил:

– Так, Боря, разговора у нас не получится. Чтобы ты все понял, надо вернуться на несколько месяцев назад, когда и начался весь этот кошмар.

– Так возвращайся, не тяни кота за хвост!

Брат проговорил:

– Мне надо выпить, мне просто необходимо выпить. Успокоиться, иначе я не смогу по порядку объяснить тебе в подробностях причину нашей трагедии.

– Ну, выпей, если без этого уже не можешь.

Николай быстро, словно боясь, что у него отнимут спиртное, налил водку в бокал для лимонада, двести граммов, и проглотил их в два глотка. Закусывать не стал, прикурив очередную сигарету. Присел к столу, уставился на брата, спросил:

– Ты помнишь, Борис, что рядом с нашим магазином, мастерской и рынком стоял и стоит завод железобетонных конструкций? Так называемый ЖБК?

– Конечно, но при чем здесь завод?

– Именно в нем вся наша трагедия, вернее, в тех нелюдях, которые недавно стали его владельцами.

Борис, еще ничего не понимая, попросил:

– Продолжай.

– Так вот, в апреле этот ЖБК, который неплохо работал и при прежнем, нормальном руководстве, вдруг властями объявляется банкротом. И решение это принимается на самом верху, в администрации области, ее подразделением.

Рудаков продолжал слушать. Пока он не мог въехать в обстановку, так как ни черта не соображал в коммерции, но слушал брата внимательно. Николай продолжал:

– Объявили, значит, завод банкротом, прежних руководителей метлой, а вместо них внешнего управляющего назначили. Некоего Долматова Игоря Владимировича. Он уже владел к тому времени и хлебным заводом, и рядом станций технического обслуживания автомобилей с салоном по продаже подержанных иномарок. Но это к слову! С его приходом в работе предприятия совершенно ничего не изменилось, как тот выпускал продукцию, так и продолжил выпускать. Только внутренние порядки на заводе резко изменились.

Николай затушил сигарету, тут же прикурив новую. Надя сделала ему замечание, на что муж грубо, чего ранее никогда не случалось, бросил ей:

– Молчи! Не твое дело, буду я курить или нет! Ясно?

Надя покорно замолчала, и это тоже было ново.

Майор не стал вмешиваться во внутрисемейные дела. Ему важнее было узнать историю падения семьи Шевченко, а не их сегодняшние взаимоотношения. Хотя перемены задели офицера. Но он убедил себя списать их на чрезмерную взволнованность брата.

– Так вот, – продолжал Николай, – на заводе резко изменились порядки, которые насадил этот внешний управляющий, господин Долматов, к которому вскоре в качестве заместителя присоединился его сынок, кстати, выпускник одного из военных институтов города, двадцатидвухлетний пацан. Наглый, жестокий и циничный, точная копия папаши.

Рудаков прервал брата:

– Подожди, Коль. Как это заместителем директора сугубо гражданского предприятия стал выпускник военного училища? Лейтенант какой-то срок по контракту обязан был бы отслужить в армии.

Шевченко ухмыльнулся:

– Другой лейтенант, может, и был бы к чему-то обязан, но только не Антон Игоревич Долматов. Он и в военное заведение поступил для того, чтобы откосить от действительной службы и за деньги папы получить диплом с отличием. А ты о какой-то армии речь ведешь. Армия для таких, как ты, но не для Долматовых! Клали они на нее с прибором!

Борис, играя желваками, вдруг вспомнил последний бой в ущелье Дракона, раненого Зубова и бравого молодого лейтенанта Бородина. Хотел выругаться, но сдержался. А Николай продолжил:

– В общем, Боря, завод захватили два скота. И, как я уже сказал, начали наводить свои драконовские порядки. Принялись за бесценок скупать акции предприятия, распределенные ранее между работниками завода.