Рейсовые автобусы никогда не заглядывали сюда, ближайшая остановка находится километрах в трех, на шоссе. А к поселку ведет усыпанная мелким гравием и довольно живописная дорога через сосняк. Поселок не выглядит оторванным от Большой земли – даже если идти пешком, изредка отвлекаясь на природные красоты, до шоссе можно добраться за полчаса. На велосипеде (помнится, многие здесь разъезжали на велосипедах) – и вовсе за десять – пятнадцать минут. У кого-то из соседей были машины и мотоциклы с коляской, ну а у Лёки с Парвати – рабочая лошадка Саладин. Именно на Саладине Лёка встречал МашМиша и Белку, и всех остальных. На нем он ездил на рынок по воскресеньям. Теперь, когда Саладина нет, когда маленький магазинчик у площади закрылся, – каким образом Лёка закупает продукты?

Машины, мотоцикла и даже велосипеда Полина на участке не заметила. Выходит, что замены Саладину не нашлось. И добродушному Дружку – тоже. Но в небытие канул не только Лёкин пес – остальные собаки. А ведь улица время от времени оглашалась лаем – Полина хорошо это помнит: едва ли не в каждом дворе имелся свой четвероногий охранник.

Теперь же здесь царит тишина.

О чем совсем недавно говорил Шило? О том, что за все время ни одна живая душа не попадалась ему на глаза. Кроме тех, кто обосновался в доме Парвати.

Это, по меньшей мере, странно.

Поселок, или «хутор Роза Ветров» (именно это название значилось на конвертах с письмами, которые изредка приходили от Парвати), – вовсе не летний лагерь, пустующий зимой, люди живут здесь круглый год.

Так куда же они подевались?

Объяснение, которое лежит на поверхности: кто-то скупил все эти земли, отселил жителей, – и только Парвати с Лёкой не захотели покинуть родовое гнездо. Как выкуривают упрямцев Полине хорошо известно, но с бабкой эта схема не сработала: за ее спиной стоял Сережа, Сережины деньги, Сережино влияние. Почти безграничное, как подсказывал Полине опыт. Единственное, что удивляет, – неизменность быта Парвати. Ее дом не стал богаче, в нем так и не появилось примет нового времени – хотя бы кухонного комбайна, плазменного телевизора или Интернета. Сережа мог себе позволить полностью перестроить дом, и даже снабдить его вертолетной площадкой, и соорудить пирс, и подогнать к нему яхту, есть ли у Сережи яхта?

Все может быть.

Он мог прислать сюда обслугу или забрать бабушку к себе, так, во всяком случае, поступил бы… Вот черт, Полина не имеет права судить его. Она и сама была не слишком хорошей внучкой. Отвратительной, если быть совсем уж честной с собой. За все эти годы ей и в голову не пришло навестить старуху. То же можно сказать и обо всех остальных. Зато теперь они оперативно собрались здесь, чтобы поделить имущество.

Правильнее было бы отказаться от дележки, уехать прямо сейчас. Так она и поступит.

Так она и поступила бы, если бы не ждала Сережу!

Сережа вот-вот приедет и все объяснит, хотя и без объяснений понятно: стоило Парвати лишь заикнуться, лишь пальцем пошевелить – и здесь была бы и обслуга, и пирс, и вертолетная площадка. А она просто не хотела менять существующего положения вещей, она всегда была упрямой, суровой и несгибаемой. Она всегда была хозяйкой – своего собственного дома и своей жизни, и такой осталась до самого конца. Кто из ее внуков может похвастаться тем же?

Никто.

Все они – неудачники, так ничего и не добившиеся, по большому счету. Мент, корабельный механик, парочка риелторов, художница, чьих работ не сыщешь ни в одной галерее, помощник звукооператора, таскающий по площадке микрофон, актриса-эпизодница. Есть еще деревенский дурачок, с которого все взятки гладки. И она – гламурная писака, колумнистка модного журнала, о существовании которого люди забывают, едва перевернув последнюю страницу. Пользы от ее умствований – ноль. Смысла в них – примерно столько же. Исчезни она завтра – никто и не почешется. Никто не спросит, куда же пропала Полина Кирсанова? Единственное, что может хоть ненадолго возбудить общественное внимание – ее смерть, желательно насильственная. Сообщение об этой трагической смерти появится в соцсетях, и – если повезет – в поисковой системе Яндекса, пятой строкой, сразу после сообщения о победе «Зенита» над «Галатасараем», или что-то вроде того.

В одном можно быть уверенной – Сережа обязательно пришлет своих людей, своих кузнечиков, и они проводят ее в последний путь с максимальной учтивостью и таким же максимальным насекомым равнодушием.

Почему вдруг Полина подумала о смерти? Трагической и – паче того – насильственной?

Все в этом, почти отрезанном от мира месте дышит тревогой. Она и суток здесь не провела, а уже случилась масса необъяснимых, неприятных и пугающих вещей. От некоторых из них можно отмахнуться, но от собственных страхов не отмахнешься. Все чаще она ловит себя на том, что прошлое вернулось. Оно неумолимо надвигается, и не в чем искать защиты от него. Не в ком. Они как будто снова стали детьми, слишком глупыми, слишком слабыми, чтобы противостоять злу. Кого привлечь в союзники? Восьмилетнего мальчика в «рябчике», его шестилетнего брата? Мелюзгу от трех до пяти? Но и от тех, кто постарше, мало проку. Универсальная мантра бэнг-бэнг-бэнг не сработает. В любых других случаях сработала бы, но не в этом.

Полина вернулась ровно в то место и в то время, что отравили всю ее жизнь, от этого яда – в костях, в крови, в луковицах волос – так и не удалось избавиться. А вернувшись, увидела тот же ландшафт, те же интерьеры и тех же детей, которые только делают вид, что они – взрослые.

Вы поедете на бал?

Отказаться от предложения невозможно.

* * *

…Темная человеческая фигура возникла перед ними так внезапно, что Полина вздрогнула – и лишь потом нервно рассмеялась.

Никита.

– Ну что? – спросил Ростик. – Так и не нашлась?

– Нет.

– Может быть, она решила уехать?

– И не сказала об этом мне? Исключено.

– Иногда люди совершают поступки, которые от них совсем не ждешь, – Ростик проявил удивительную для простого корабельного механика философичность. – Как-то была у меня девушка… Ты должен ее помнить, Шило.

Шило наморщил лоб:

– Э-э…

– Сашенька. Вспоминай! Тебе она еще не очень нравилась…

– Та, которая работала на рыбозаводе?

– Она.

– Ха! Не нравилась – мягко сказано. Я терпеть ее не мог. Хитросклепанная шлюха.

– Нет, Сашенька была хорошая… – Ростик нисколько не обиделся на выпад брата, только немного погрустнел. – И не ее вина…

– Такая хорошая, что бросила тебя за два дня до свадьбы? – взвился Шило. – Умотала с залетным норвежцем и даже не нашла нужным объясниться.

– Зачем ты так? Тем более что она объяснилась.

– Прислать эсэмэску «Полюбила другого, уезжаю, прости и не ищи меня» ты считаешь объяснением? Она даже не смогла сказать это тебе в лицо.