Я не знала, что делать. Фотографии его жены и внуков успокаивали, но даже у насильников бывают жены и внуки. С другой стороны, может быть, он на самом деле просто милый старичок. Может быть, его жена говорит по-английски. И у них наверняка есть телефон.

Лодыжка опухла и вдвое увеличилась в размере – мне бы до машины доковылять, а потом уже думать, как добраться до аэропорта.

Старичок протянул руку и показал, чтобы я вставала.

– Пожалуйста? – пророкотал он с сильным акцентом и вопросительной интонацией, словно предоставляя мне выбор.

Я согласилась, и он помог мне подняться и сесть в машину.

Только в дороге я осознала, как много пробежала за ночь. С этого лесистого склона холма фьорда даже не было видно, и «Вольво» несколько километров трясся по кочкам, пока мы не выехали на некое подобие нормальной дороги.

Как раз когда мы выезжали на асфальт, я заметила кое-что в углублении под радиоприемником – мобильный телефон. Невероятно древний, но все-таки телефон.

Едва не задыхаясь, я протянула к нему руку:

– Можно?

Капитан глянул, куда я показывала, и улыбнулся. Он подал мне мобильник, однако потом тыкнул пальцем в экран и что-то произнес. Глянув на телефон, я поняла, что он имел в виду: сигнала не было.

– Vente, – громко и четко сказал старичок, а потом медленно добавил с жутким акцентом: – Подождать.

За окном мелькали деревья, а я держала мобильный на коленях и с подступавшим к горлу комом следила за экраном. Телефон показывал дату – 29 сентября. То ли я просчиталась, то ли из моей жизни выпал целый день.

– Вот здесь, – показала я на дату на экране, – сегодня правда двадцать девятое?

Капитан глянул на мобильный и кивнул.

– Ja, tjueniende.[16] Фтор-ник, – медленно выговорил он.

Вторник. Сегодня вторник. Я проспала в крошечном амбаре целые сутки.

Когда я высчитывала прошедшее время, стараясь не думать о том, как сильно волнуются за меня Джуд и родители, мы подъехали к аккуратному синему домику, и в углу экрана что-то мигнуло – появилось одно деление сигнала.

– Можно? – Я подняла телефон, и сердце вдруг забилось так часто, что я едва не лишилась дара речи. – Можно я позвоню родным в Англию?

Конрад Хорст кивнул, и я трясущимися пальцами набрала +44, а потом цифры мобильного номера Джуда.

Мы долго молчали. Просто стояли в обнимку посреди аэропорта, как два идиота. Джуд касался моего лица, волос и синяков на щеке, словно не мог поверить, что это я. Наверное, я делала то же самое.

В голове крутилась только одна мысль: «Я дома, я дома, я дома».

– Не верится, – все повторял Джуд. – Ты цела.

А потом потекли слезы, и я заплакала, уткнувшись в его колючий шерстяной жакет, а Джуд молчал и прижимал к себе так, словно никогда больше не отпустит.

Сначала я не хотела, чтобы Хорсты вызывали полицию, но они меня не поняли, и, поговорив с Джудом, который обещал связаться со Скотленд-Ярдом и рассказать о случившемся, я начала осознавать, что от такого не откупится даже Ричард Буллмер.

Полицейские отвезли меня в медицинский центр; врачи занялись порезами на моих стопах и вывихнутой лодыжкой, а также выписали рецепт на мои лекарства. Затем меня наконец отпустили и повезли в полицейский участок, где уже ждал представитель британского посольства в Осло. Я снова и снова пересказывала историю Анне, Ричарда и Кэрри, и с каждым разом она звучала все более невероятной.

– Вы должны ей помочь, – повторяла я. – Спасите Кэрри, она на борту.

Британец из посольства и полицейский обменялись взглядами, последний произнес длинную фразу на норвежском. Я вдруг поняла: они что-то скрывают.

– В чем дело? – спросила я. – Что случилось?

– Полиция обнаружила два тела, – наконец ответил представитель посольства. – На первое рано утром в понедельник наткнулось рыболовное судное, а второе чуть позже в тот же день вытащили полицейские дайверы.

Я закрыла лицо руками, прижимая пальцы к глазам; от давления под веками заплясали огоньки и искры.

– Скажите мне. Я должна знать.

– Дайверы выловили тело мужчины, – сказал британец. – Он скончался от выстрела в висок, и в полиции считают, что это самоубийство. Документов при нем не было, но предполагается, что тело принадлежит Ричарду Буллмеру. Члены экипажа «Авроры» заявили о его исчезновении.

– А… – Сглотнув, я продолжила: – А второе?

– Второе тело принадлежит женщине, очень худой, с короткой стрижкой. Будет проведено вскрытие; судя по предварительным выводам, она утонула. Мисс Блэклок? – Он встревоженно осмотрелся, не зная, что делать. – Вам плохо, мисс Блэклок?.. Дайте ей кто-нибудь салфетку! Прошу вас, мисс Блэклок, не плачьте, теперь вы в безопасности.

Я не могла ничего ответить. И, что самое страшное, он был прав: я в безопасности, а вот Кэрри нет.

Меня должен был утешить тот факт, что Буллмер застрелился, но я просто сидела, плакала, вытирая слезы салфеткой, и думала о Кэрри и обо всем, что она сделала со мной и ради меня. Какие бы поступки она ни совершила, Кэрри поплатилась жизнью. А я не успела ее спасти.

Из аэропорта мы поехали к Джуду – о своей подвальной квартирке я и думать не могла. Я слишком много времени провела в тесном помещении без окон.

Джуд усадил меня на диван в гостиной и укрыл одеялом, будто ребенка или больного, а потом осторожно поцеловал в лоб, словно боялся меня сломать.

– Не могу поверить, что ты дома, – повторил он. – Когда мне показали тот снимок с твоими ботинками…

На его глаза навернулись слезы, у меня к горлу тоже подступил ком.

– Она забрала их, – хрипло ответила я. – Чтобы я переоделась в ее вещи. Она…

Закончить не получилось.

Джуд долго обнимал меня, а потом, сглотнув, решил сменить тему:

– У тебя… у тебя там, кстати, куча сообщений. Люди уже мне звонят, потому что твоя голосовая почта забита. Я всех записывал.

Он вытащил из кармана листок. Я просмотрела список. В основном ожидаемые имена: Лисси, Роуэн, Эмма, Джен.

Однако некоторые имена меня удивили:

– Господи, Бен! – Я почувствовала себя виноватой. – Удивительно, что он вообще меня не проклял. Я ведь его обвинила во всем случившемся!.. Он правда звонил?