Положение императора было унизительным вдвойне: Нерва восседал на троне, но не мог сойти по собственной воле.

— Можешь сполна насладиться местом, которое жаждал занять.

Упрек Элиана был оскорбителен и несправедлив: Нерва о заговоре не подозревал, императором быть не стремился.

Максим шевельнулся. Только шевельнулся — этого было достаточно, чтобы Элиан обернулся к нему. И сбавил тон.

— Мы требуем правосудия, — отчеканил Элиан. — Убийцы цезаря Домициана должны быть наказаны.

— Я их не знаю, — ответил Нерва.

— Не знаешь, кому обязан властью?

Император смотрел поверх головы Элиана, не унижаясь до ответа.

— Хорошо. Я назову имена. Декурион спальников Сатур. Спальник Парфений.

— Казнить убийц! — крикнул кто-то за спиной Элиана.

Солдаты разом зашумели. Максим быстро окинул взглядом ряды воинов. Так и есть, впереди стоят смирно. Опускают головы под взглядом императора. Молчат. Смущены. Охотно бы поменялись местами с теми, кто позади. Зато в последних рядах — самые смелые. Их не видно. Разжигают себя яростными возгласами. Опьяняются собственной дерзостью.

Удара надо ждать именно оттуда.

Элиан вскинул руку, и гул недовольства смолк. Начальник гвардии продолжал перечислять имена.

— Петроний Секунд… — Элиан безжалостно улыбнулся. — Ну, он уже наказан.

Максим подумал, что так ни разу и не видел Петрония Секунда, не узнал: стар он или молод, хладнокровен или горяч; не догадался, почему Секунд примкнул к заговорщикам. «А Клодиан? Что с Клодианом? Тоже изрубили в куски?»

И тут Максим заметил Клодиана. Помощник центуриона Септимия стоял чуть не в первом ряду. «Значит, Петроний Секунд не назвал его имени. Наверное, никого не назвал. Августа Домиция может возвратиться в Рим».

— Выдай убийц, — потребовал Элиан.

— Прежде докажи, что они убийцы, — парировал Нерва. — Требуешь правосудия? Тогда пусть этих людей судят.

Элиан коротко и зло засмеялся. Гневный ропот прошел по рядам солдат. И снова Элиан усмирил крикунов поднятием руки.

Максим внезапно осознал, что Элиан не собирается убивать императора. Хочет припугнуть, заставить считаться с собой, отомстить за Домициана.

Актер быстро оглядел зал. Увидел: солдат много, они взбудоражены, раздражены и втайне напуганы. Страх неизбежно сменится яростью. А тогда… Обойдется ли дело одними угрозами? Сумеет ли начальник гвардии удержать воинов?

— Судят? — переспросил Элиан, картинно вздергивая брови. — Конечно, пусть судят! Сенаторы, вдохновлявшие убийц!

Максим ждал, что вот-вот прозвучит имя Марцелла. Но Элиан не назвал сенатора. Только отрезал:

— Сами осудим.

Эхо подхватило, усилило и исказило яростные возгласы, сделав их еще более жуткими. На этот раз Элиан не пытался унять солдат. Позволил накричаться вдосталь. Умолкли сами — желая расслышать ответ императора.

Лицо Нервы стало еще более худым и костлявым.

— На расправу я никого не выдам.

На этот раз солдаты не только загомонили, но придвинулись ближе, сомкнулись теснее.

— Не скроются, — ответил Элиан.

Подал знак. Двадцать человек последовали за ним во внутренний двор.

Поначалу уход начальника гвардии заставил солдат несколько присмиреть. Младшие командиры не желали брать ответственность на себя. Как еще повернется? В случае неудачи — пусть Элиан один расплачивается. Солдаты же, встречая пристальный, невозмутимый взгляд императора, отворачивались.

Нерва сошел с трона, Максим не успел удержать. Старый император выказал невероятное проворство. Возможно, надеялся помешать расправе. Или полагал: настал его час. Теперь, когда главные смутьяны далеко, остальные образумятся.

Он спустился с возвышения и оказался лицом к лицу с воинами. Солдаты первых рядов невольно раздались в стороны. Но за спиной императора строй сомкнулся.

Максим, не отстававший от Нервы ни на шаг, понял, что западня захлопнулась. Вырваться им уже не дадут.

Гефест метался за шеренгой солдат, тщетно пытаясь пробиться к Максиму. «Сюда бы бестиария! Сколько, интересно, мы смогли бы продержаться спина к спине?»

Максим внимательно оглядывался. Многие солдаты держали ладони на рукоятях мечей. Но оружия еще никто не обнажал.

Император заговорил.

— Позор! — сказал он. — Римские солдаты взялись за оружие. Ради чего? Отстоять свою землю? Защитить жен и детей? Добыть славу — себе и Риму? Нет. Не против врагов поднялись. Против старого императора. Забыли долг. Нарушили присягу.

Никто не ответил императору. Дерзкие — роптали вполголоса. Менее смелые — молча отводили глаза.

— Опомнитесь, — сказал Нерва. — Возвращайтесь в лагерь. Знаю, зачинщиков было немного. Они и ответят. Остальные повиновались командиру. Будут прощены.

Император шагнул вперед. Солдаты, преграждавшие дорогу, невольно попятились. Только один не двинулся с места. Клодиан, помощник центуриона Септимия. Чудом уцелевший убийца Домициана. Незаметный, невыразительный человек, взглянешь — не вспомнишь.

Веки его были полуопущены, неподвижный взгляд устремлен на императора. В этом взгляде читался приговор.

Максим рванулся вперед. В руке Клодиана блеснул клинок. Максим отшвырнул стоявшего на пути солдата. Клодиан замахнулся. Максим бросился между ним и Нервой. Сделал единственное, что успел. Загородил собой императора.

Смотрел, как падает меч. Плавно. Точно в замедленной съемке.

Руку Клодиана перехватила чья-то другая рука. Максим увидел, как вздулись жилы на лбу Клодиана. Лицо его налилось кровью. Он разжал пальцы и выронил меч.

Воин, остановивший его, наклонился и поднял оружие. Выпрямился. Максим узнал центуриона Септимия.

Центурион оттолкнул Клодиана в сторону. Отошел и сам. Но прежде бросил Максиму сквозь зубы:

— В расчете!

Клодиан опомнился. Обернулся. Что-то крикнул. Солдаты ответили дружным ревом. Сознание безнаказанности их распаляло. Начальника гвардии не было рядом. Преторианцы смыкали ряды все теснее. Подступали все ближе.

Максим оглянулся. Со всех сторон — искаженные злобой лица, ненавидящие взгляды. «Отступать некуда». Понимал: минута, две — и от них с императором останется только мокрое пятно.

Рядом встал центурион Септимий. Пробормотал себе под нос:

— Будет жарко!

Максим выхватил из его рук меч Клодиана. Непочтительно оттолкнул Нерву к колонне. Покрепче сжал рукоять меча. «Так!» Теперь он не безоружен. Теперь — не один.

Нерва привалился спиной к колонне. Загораживая его, стояли Септимий и Максим. Напротив ощетинился мечами полукруг солдат. Но в этом полукруге образовались бреши. Солдаты Септимия один за другим примыкали к командиру. Остальные — упрекали, насмехались, но в драку не лезли. Не решались скрестить мечи со своими же.

Хрупкое равновесие не могло царить долго. Максим знал: рано или поздно кто-то не выдержит. С воплем бешенства нанесет удар. Тогда… Все кончится быстро.

— Назад!

В распахнутые двери ворвался Элиан. Похоже, его кто-то успел позвать. Гефест! Припадая на одну ногу, вольноотпущенник следовал за Элианом. «Быстро сбегал!»

Разъяренные солдаты ответили гневным ропотом. Максим видел нацеленные со всех сторон острия мечей. «Теперь и Элиан не поможет».

— Назад! — взревел начальник гвардии.

Стремительно бросился вперед, сбил с ног двоих воинов. Остальные отпрянули. Полукруг распался. Солдаты все торопливее отступали. Стоявшие в первом ряду с силой расталкивали