Но он чувствует ладонью, что в ней лежит.

И отступает от Кэссиди.

– Я не… это не мое, – говорит он. – Этого здесь не было.

– Чего? – Кассиди протягивает руку.

Гэбриел делает еще шаг назад.

– Да разве это мои штаны? – говорит он, глядя вниз, на штаны.

– Покажи мне, – говорит Кассиди, голос его звучит тихо и угрожающе.

Гэбриел смотрит ему в глаза и говорит:

– Послушай, я не понимаю, что… – и протягивает к нему руку ладонью вверх, разжимает пальцы и бросает быстрый взгляд на то, что лежит там.

Это кольцо. То самое, которое Кассиди хранил на дне термоса, для Джо.

– Она тебе настолько не нравится? – говорит Кассиди, издавая нечто, похожее на смех.

– Нет, погоди, я не… – отвечает Гэбриел, осторожно положив кольцо на капот грузовика, чтобы показать, что оно ему совсем не нужно. И он вовсе его не крал.

– А потом, вдобавок ко всему, ты убил моих собак? – продолжает Кассиди. – Ты заразился безумием от Льюиса? Черт, я не понимаю, что с тобой происходит, Гэбриел Кросс Ганз. Скажи мне, почему ты это делаешь… нет-нет, даже не пытайся. Просто скажи, где деньги.

– Послушай, кто-то… я не знаю, что ты… – начинает отвечать Гэбриел, но Кассиди его останавливает: одной рукой берет с капота черный термос, вертит его, стараясь взять так, как ему удобно, и бьет им в лобовое стекло грузовика Гэбриела, оставляя глубокую белую вмятину с термосом в центре, будто нечто слетело с неба, целясь именно в этот грузовик и только в этот грузовик. Гэбриел переводит взгляд с лобового стекла на Кассиди, потом обратно на стекло, и наконец-то вспыхивает.

– Вот так? – произносит он, повышая голос, как Кассиди, и начинает действовать. Он до конца отрывает зеркало, держит его за кронштейн и наносит им удары по ливнеотводному лотку кабины, пока крыша не прогибается внутрь, образовав глубокую вмятину, которую уже не получится выправить.

– Давай, приятель! – подзадоривает он. – Давай разнесем его к черту! Дурацкий грузовик, дурацкий, вечно вязнет в грязи, именно тогда, когда…

Видя, что Кассиди не присоединяется к нему, Гэбриел швыряет зеркало в темноту и поворачивается лицом к Кассиди, тяжело дыша.

– Но это не единственный грузовик, который вечно вязнет в грязи, – говорит Гэбриел. Он проносится мимо Кассиди и набирает скорость к тому моменту, когда, оттолкнувшись от своей собственной задней фары, он бежит дальше, пока Кассиди не успел его остановить.

– Нет! – вопит Кассиди, ныряет за ним и хватается за правый задний карман Гэбриела.

На мгновение Гэбриел замедляет бег, но затем карман отрывается, и в прорехе мелькает голый зад.

– Гейб, Гэбриел, нет! – кричит Кассиди, падая на землю, но уже слишком поздно.

Если бы один из них бросил взгляд всего на шесть футов дальше в темноту справа, они бы увидели белую полоску твоей улыбки.

Вот оно. Получилось.

Гэбриел огибает старый грузовик, чтобы подойти к нему сбоку, и изо всех сил врезается в него плечом, насколько ему их хватает.

Он весит немного, но достаточно.

Кассиди уже вскочил и бежит, но его штаны не застегнуты на пуговицы, и они ему слишком длинны, когда он без сапог, и он не успевает добежать вовремя, он бы никак не успел добежать вовремя.

Грузовик качается в одну сторону, потом в другую, и Гэбриел улавливает этот ритм и снова толкает его, достаточно сильно, и один из шлакобетонных блоков под передним кожухом полуоси взрывается, кабина со стороны водителя проседает, как лошадь, падающая на одно колено. Нет, как вапити, которого только что застрелили, он еще не понимает, что валится на землю.

– Нет! – кричит Кассиди и сует пальцы в отверстие от руля со стороны пассажира именно в тот момент, когда шлакоблок с этой стороны тоже разваливается, кусок за куском, увлекая за собой два блока, стоящие под задней осью.

Какое-то одно невозможное мгновение Кассиди держит грузовик на весу, он вопит, его рот открыт так широко, как только он может его открыть, так широко, что Гэбриела даже охватывает паника. Он втискивается на то же место, где стоят ступни Кассиди, и просовывает руки в отверстие для руля, словно удержать этот грузовик важнее всего на свете.

Однако грузовик этого не знает. Он все дальше проваливается сквозь шлакоблок и разом рушится вниз.

Кассиди падает вместе с ним, он мгновенно прижимается щекой к снегу, пытаясь заглянуть под него, но там уже нет покрышек, нет колес, даже тормозные барабаны исчезли. Грузовик упал на раму. Под ним ничего уже не увидеть.

Он бьет кулаком по земле, снова и снова, а Гэбриел просто стоит и смотрит на него.

– Эй, приятель, у меня в грузовике есть мощный домкрат, мы можем… – говорит Гэбриел, но Кассиди поднимается, натыкается на него, отталкивает его прочь.

Гэбриел падает и лежит, глядя на Кассиди снизу.

Теперь Кассиди пытается… открыть капот?

– Эй, – говорит Гэбриел, встает и делает шаг к нему, но Кассиди локтем опять сильно отталкивает его прочь.

– Что на тебя нашло? – спрашивает Гэбриел.

Теперь Кассиди плачет, что-то бессвязно бормочет, задыхается.

Гэбриел отходит назад, бьет локтем по перекошенному капоту раз, другой, пытаясь напомнить пружинам, как они работают. Старая защелка отскакивает, и капот приоткрывается на несколько дюймов.

Кассиди просовывает одну руку внутрь, сдвигает приржавевший крюк вправо, а другой рукой с металлическим скрежетом поднимает капот. Потом он падает на спину, закрыв руками лицо от того, что он там увидел.

Гэбриел переводит взгляд со сгустка боли, в который превратился Кассиди, на грузовик.

Внутри нет мотора, поэтому он видит все до самой земли.

Это женщина из племени кроу. Часть ее, во всяком случае ее волосы, в луже крови и мозгов, и все это впитывает красивое одеяло с изображением Гудзонова залива. Поперечная балка в задней части моторного отсека над тем местом, где полагается находиться трансмиссии, кажется, упала прямо на ее лицо и проломила лоб. И снова поднялась.

Она пыталась спастись в безопасном месте, в моторном отсеке. Знала, что грузовик падает, и пробиралась вперед, хватаясь за все, до чего могла дотянуться.

У нее бы получилось. Должно было получиться.

Но они не смогли удерживать грузовик на весу достаточно долго. Грузовик, которому не было никакой необходимости падать, во‐первых, Гэбриел сделал это только для того, чтобы тупо что-то доказать. Чтобы вернуть Кассиди, чтобы наказать его за то, что тот разбил ему ветровое стекло, и доказать, что он не имеет никакого отношения ни к деньгам, ни к собакам.

И все-таки.

Гэбриел зажимает ладонями рот, он больше не может заставить легкие как следует работать.