Денора Кросс Ганз никакая не Сакагавэа. А Натан никакой не Неистовый Конь и не Мальчик из Сгустка Крови. Теперь он это понимает. Те дни трех кос остались в прошлом, с ними покончено. Ни к чему вся эта чепуха с потельней. И зря отец включил этот бой барабанов снаружи.

Когда Гэбриел предлагает новый бочонок, Натан кладет его на колени, черным металлическим термосом зачерпывает воду, она такая холодная, что почти обжигает.

Касс кивает ему, чтобы он продолжал, что он все делает хорошо.

Натан выплескивает еще немного воды на камни, и пар взлетает между ними тремя, заключив каждого в свою собственную потельню, почти.

Неужели камням полагается быть настолько горячими?

Натан так не думает.

Никому не выдержать потение больше часа-двух, иначе они просто сварятся. Один или два круга назад Гэбриел сказал, что он однажды уже как-то «спекся», но им до этого состояния еще далеко.

Термос еще до половины наполнен водой.

Натан плещет немного на шипящие камни, потом еще раз, и уже собирается выпить, когда вспоминает правило: надо почтить предков. Так говорил ему Касс. А Гэбриел говорил, что надо просто произнести чье-то имя, имя того, кто не может напиться.

– Дедушка, – произносит Натан, достаточно громко, чтобы услышали сквозь пар эти два клоуна, и выливает половину воды, которую собирался выпить.

Он уверен, что сидящий напротив него Касс кивает: «Хорошо, хорошо. Теперь давай дальше».

Вернувшийся на свое место в их треугольном кругу Гейб – следующий на очереди к бочонку, который он только что принес.

– Ниш, – произносит он, будто соглашается с Натаном, и выплескивает порцию воды, а сам не пьет. Наверное, он напился вдоволь, пока был снаружи.

– Думаешь, он достаточно выпил? – спрашивает Гэбриел, ни к кому конкретно не обращаясь, когда передает бочонок Кассу.

Касс поднимает глаза, он не понимает, поэтому Гейб объясняет:

– Его дедушка, приятель. Он уже пил два раза. Ему скоро придется выйти, чтобы помочиться, как думаешь?

После этого он улыбается, распустив губы, кажется, что его лицо тает.

– Интересно, чем пахнет моча призрака? – говорит дальше Гейб. – Так же, как у всех? – Он пытается поднять ступню к носу, чтобы понюхать мочу призрака.

– Тебе недостаточно жара? – спрашивает в ответ Касс, потом поворачивает лицо к клапану входа и издает громкое «Хо!», требуя еще один раскаленный камень, несмотря на то что предыдущий еще не принесли.

Гэбриел в ответ обмяк, он смотрит на потолок, будто надеясь, что там таится нечто, что его спасет, и Натан понимает, что большой плохой полицейский Желтый Хвост был прав: Гэбриел и Касс – это они с Трэ спустя двадцать лет. Или были бы ими, если бы Трэ еще был рядом. Или если бы он был вместе с Трэ.

Больше ему ничего и не нужно. Только один хороший друг. С которым можно быть глупым. Который поднимет тебя с земли, прислонит к стенке.

Пример пятьдесят восьмой: Гэбриел заточил свою руку, и она стала острой, как клинок, он прикасается ею к плечу Касса, ровно настолько, чтобы получить от Касса удар электричеством, и это электричество бежит вверх по его руке, и он наклоняет голову самым дурацким образом, совсем не так, как робот.

– Ш-ш-ш, это серьезно, приятель, – шипит Касс Гэбриелу, и Натан трясет головой в адрес их обоих: один вроде балдеет, сидя на голой заднице, другой торжественно окунает новый ковшик в воду и поднимает его высоко вверх, будто ты должен хорошенько его рассмотреть, прежде чем вылить из него немного воды и напоить мертвых.

Но он ничего не выливает.

Он продолжает разглядывать этот черный, когда-то дорогущий термос.

– Что? – спрашивает Гэбриел и перестает раскачиваться, как змея, под звучащую внутри музыку. – Я знаю, что это не ковшик для собачьего корма, приятель, но некоторым…

– Где ты его взял? – спрашивает Касс, без малейшего намека на шутку.

Гэбриел молча пожимает плечами и только медленно оглядывается и снова начинает раскачиваться, как пьяный, когда Касс встает и выходит из потельни, унося с собой термос.

– Мы закончили? – спрашивает Натан у Гейба, и Гейб снова приходит в себя, оглядывает потельню, и в конце концов его взгляд упирается в бочонок, из которого Касс пролил воду, выходя наружу.

– Быстро, мальчик, – говорит он Натану, показывая на пролитую воду. – Произноси имена всех мертвых индейцев, какие знаешь, я сейчас вернусь, – а затем он точно так же уходит, и Натан понимает, что таким все время был их план. Оставить его здесь наедине с его мыслями, с его демонами. С его дедушкой.

Он трясет головой при мысли обо всей этой глупости.

«Что бы сделал Неистовый Конь?» – спрашивает он себя. Вероятно, остался бы здесь на всю ночь, пристыдив всех остальных, когда вышел бы отсюда обнаженный, продержавшись дольше всех, когда все камни остыли.

Или так, или досчитать до ста и покончить с этим индейским дерьмом.

– «Главные события» показывают в одиннадцать, – напоминает он отцу, который где-то там, снаружи. – Как насчет того, чтобы успеть к началу?

Десять лет, и вот ты наконец здесь.

От стада ты узнала запах, вкус и звуки момента, когда Ричарда Босса Рибса забили до смерти на той парковке в Северной Дакоте, и ты чувствуешь, как в грудь Льюиса Кларка впиваются пули, как его тело дергается рядом с твоим собственным телом, а его руки прижимают тебя к нему так, словно нет ничего на свете важнее тебя, но на этот раз ты увидишь, как это произойдет.

Сейчас будет иначе. Лучше. Это придаст смысл долгому ожиданию.

Раньше ты стояла возле загона для лошадей, совсем близко от собак. Теперь ты стоишь на другой стороне подъездной дороги, ты пришла от сортира, твои подбородок и рот почернели от крови.

Никто из этих двух последних даже не подозревает, что ты существуешь на этом свете. В тот день, когда они убили тебя во время снегопада, для них это был просто еще один день, еще одна охота.

Поэтому это должно произойти именно так.

Ты могла бы прикончить их в любой момент последнего дня, полутора дней, но они этого не заслужили. Они должны прочувствовать то, что чувствовала ты. Нужно выбить почву у них из-под ног, лишить их смысла существования и бросить в неглубокую яму.

Первым выходит из потельни тот, кого зовут Видит Вапити. Кассиди. Это имя уже оставляет плохой привкус во рту. Он стоит перед садовым стулом, на котором оставил одежду. Сначала он схватил ярко-белую рубаху мальчика, которая лежала прямо возле потельни, но положил ее обратно, даже попытался снова сложить ее, как раньше. Его собственной рубашки там уже нет, зато остались его штаны. Он пытается их надеть, но он потный, а штаны узкие, и у него ничего не получается.