разговоров в строевых частях, порою не весьма приятных для него. Властный и не терпящий возражений, а также очень несдержанный в гневе или возмущении, он этими своими качествами не вызывал расположения к себе. Назначение им начальником своей канцелярии полковника Михайлова не встретило одобрения воинской среды, ибо последний был совершенно не популярен здесь». Михайлова Зубец относит к «типу фанатика белой идеи, неистового и порою неразумного», хотя в личной жизни он был человеком скромным, работоспособным, хорошим семьянином [Зубец, 2010, № 36, с. 50][315].

Не стремясь к прямому командованию Русской бригадой, Меркулов предлагал Нечаеву разграничить сферы влияния: к Меркулову отходили функции своеобразного военного министерства, а Нечаеву — непосредственного военного командования. Однако честолюбие Нечаева, возомнившего себя способным с горсткой русских офицеров и солдат завоевать весь Китай, не позволило ему с этим согласиться [Там же, № 37, с. 32]. Началась упорная борьба за первенство, которая постепенно втянула в свою орбиту и значительную часть офицерства.

С весны 1925 г. основной базой Русской бригады стал город Цзинань в провинции Шаньдун, отданной Чжан Цзолинем под управление генерала Чжан Цзунчана. Благодаря численному росту бригады стрелковый батальон был преобразован в полк (105-й полк), командиром которого стал полковник Чехов, до этого являвшийся начальником штаба бригады. Кавалерийский дивизион полковника Бартеньева превысил 200 человек и в дальнейшем тоже был развернут в полк. Броневой дивизион теперь состоял из четырех бронепоездов. Командовал дивизионом полковник Костров [Там же, № 36, с. 49].

В Цзинани русское «ландскнехтство» расцвело пышным цветом. Строевых и боевых занятий в частях проводилось немного, уровень дисциплины был недостаточно высок, широко распространилось пьянство. Необоснованно быстрое продвижение по служебной лестнице офицеров бригады играло важную роль в увеличении расходов на содержание русских частей. В то же время в русских частях отсутствовал даже намек на политическую работу. Нечаев время от времени пытался наказывать наиболее рьяных нарушителей дисциплины, отправляя их на гауптвахту или разжалуя в более низкий чин, но, будучи сам горячим приверженцем Бахуса и «старшим ландскнехтом», привести части в надлежащий порядок не мог. Конечно, многое зависело от командиров отдельных подразделений. В лучшую сторону в Русской группе отличались конные части Бартеньева и команды бронепоездов.

Между тем, период легких побед конца 1924 — начала 1925 гг. для «русских ландскнехтов» окончился. Всю осень и зиму 1925–1926 гг. Русская бригада провела в тяжелых боях в центральных и северных провинциях Китая против войск генералов Сунь Чуаньфана, У Пэйфу и Фэн Юйсяна, неся большие потери. Только потеря четырех русских бронепоездов в октябре 1925 г. в районе ст. Кучен стоила «нечаевцам» более двухсот человек погибшими. В многочисленных боях были убиты несколько старших офицеров, с самого начала возглавлявших отряд, — полковники Костров, Букас, Мейер, Бартеньев и др. По далеко неполным данным, направленным в Париж полковником Михайловым, за указанный период погибли 51 офицер и 238 солдат, было ранено 58 офицеров и 389 солдат [ГАРФ, ф. Р-5826, оп. 1, д. 139, л. 8 об].

Генерал Нечаев все время требовал пополнения, что вызывало крайнее раздражение у Меркулова и его окружения, — резерв русских сил в отличие от китайских не был безграничным. В Русской бригаде разгорелось противоборство между «политбюро», связанным через полковника Михайлова с «харбинской тройкой» и Парижем, и нечаевской группировкой. Стремясь вырвать из рук Нечаева управление русскими частями, Меркулов осенью 1925 г. взял под свой контроль весь вербовочный аппарат. Среди офицеров, занимавшихся вербовкой в Русскую бригаду в Маньчжурии, особенно важную роль играл генерал Шильников. Более того, Меркулов и Михайлов решили создать «собственный» отряд, который бы являлся своего рода резервом для русских частей. В результате были сформированы небольшая кавалерийская часть, позднее преобразованная в личный конвой дубаня (военного губернатора), под командованием первоклассного наездника есаула Н. И. Танаева[316], взвод пехоты, двух-орудийная батарея и военно-инструкторская школа.

Военно-инструкторская школа формировалась из эмигрантской молодежи. Первый набор школы, которая начала действовать с октября 1925 г., составил 143 человека. Руководили школой полковники В. Ф. Тарасов[317] и И. В. Кобылкин[318] [ГАРФ, ф. Р-5826, оп. 1, д. 145, л. 9; Уваров, 2005, с. 139]. Военно-инструкторская школа формировалась в пику существовавшей с лета 1925 г. юнкерской роте, находившейся в непосредственном подчинении штаба Нечаева. Командовал ротой подполковник (капитан китайской службы) И. И. Штин.

Возглавил резервный отряд (позднее — Особый русский отряд) в конце 1925 г. полковник Чехов, вынужденный оставить командование 105-м полком из-за разлада с Нечаевым [Зубец, 2010, № 37, с. 34].

В начале 1926 г. после стабилизации военного положения на юге русская бригада была переброшена на север Китая, где сложилось крайне тяжелое положение. Основным соперником маршала Чжан Цзолиня в провинции Чжили являлся генерал Фэн Юйсян, имевший хорошую армию. Фэн поддерживал связи с советской стороной, снабжавшей его деньгами и оружием. В войсках Фэна работали советские военные советники. Поддержка большевиками Фэн Юйсяна была частью плана по устранению от власти старых милитаристов и оказанию помощи революционной армии, формировавшейся в Гуандуне. С целью устранения Чжан Цзолиня большевики поддержали организацию переворота под руководством генерала Го Сунлина. Однако это выступление было разгромлено. Кроме того, в Маньчжурии действовали советские диверсионные группы, которые должны были способствовать нарастанию хаоса [Алексеев М., 2010, с. 136, 137].

Активная подрывная деятельность большевиков, которые использовали бывшую полосу отчуждения КВЖД в политических целях, не считаясь с интересами китайской стороны, вызвала конфликт на КВЖД в январе 1926 г. Советское железнодорожное руководство подверглось китайскими властями аресту, но после угроз Москвы ввести войска в Северную Маньчжурию было освобождено. Эти события заметно усилили антисоветские настроения в Китае, а Советский Союз для многих китайских политиков превратился в «красного империалиста».

Русская бригада с самого своего основания являлась объектом пристального внимания со стороны большевиков. С одной стороны, советские дипломатические представители постоянно направляли Мукденским властям ноты протеста в связи со службой белых русских в китайской армии, что особого воздействия не имело. Китайцы неизменно отвечали, что русские, находящиеся на службе в китайской армии, имеют китайское подданство. Китайцы называли их «гуйхуа цзюнь» (военные, принявшие китайское подданство) или «жуцзицзюнь» (военные, принявшие подданство) [Фэнъюй фупин, 1997, с. 163]. С другой стороны, большевики использовали различные методы для разложения русских частей и оттягивания потенциальных добровольцев в войска, соперничавшие с Мукденской и Шаньдунской армиями.

Известно, что еще в январе 1925 г. не без участия большевиков атаман Семенов заключил с фуцзяньским генералом Чжан Юлинем, стремившимся перейти под руку Гоминьдана, договор, предполагавший создание в армии Чжана русского подразделения не менее чем в 500 человек [Русская военная эмиграция, т. 7, с. 174–176]. Этот проект полностью провалился. Летом 1925 г. советская разведка приступила к формированию отряда из русских эмигрантов, который должен