осуществлялось генералом Чеховым, начальником штаба при нем являлся Генерального штаба полковник Б. И. Попов[327], бывший секретарь харбинского Офицерского союза. Военная канцелярия при Меркулове была преобразована в штаб Русской группы войск Шаньдунской армии во главе с повышенным в чине до генерал-майора Михайловым.

Предела своего расширения Русская группа достигла во второй половине 1926 г., насчитывая в это время в своих рядах 3–3,5 тыс. человек [Русская военная эмиграция, т. 7, с. 605]. Существенно выросли штабные и хозяйственные части. И строевые и нестроевые части были, согласно воспоминаниям Зубца, сверх всякой нормы переполнены офицерским составом. Русская группа очень дорого стоила Чжан Цзунчану в условиях крайней финансовой нестабильности в провинции [Зубец, 2012, № 42, с. 57]. Меркулов, как настоящий купец, сделал военную службу прибыльным для себя делом, организовав несколько предприятий, работавших на Русскую группу. В Циндао был открыт завод по производству пироксилиновых шашек и гранат, в Цзинани — амуничная фабрика. На этих предприятиях нашло себе работу немало бывших военнослужащих Белой армии. Меркулов сумел пристроить к делу и всех своих четырех сыновей, «самый беспутный из которых», по словам полковника И. С. Ильина, был устроен майором китайской службы и состоял штаб-офицером для поручений при отце [ГАРФ, ф. Р-6599, оп. 1, д. 9, л. 32].

«Политбюро», закрепив свои позиции в командовании Русской группой, начало выдавливать из руководства русскими частями «нечаевцев» и тех, кто не желал работать под их рукой. После ранения Нечаева командование 65-й дивизией временно находилось в руках генерала Малакена, начальником штаба при нем являлся полковник Карлов (на службе в Русской группе с января 1926 г.). Не желая подчиняться генералу Михайлову, офицеры 65-й дивизии в конце мая 1926 г. в очередной раз обратились к дубаню, представив ему прошение за подписью многих офицеров, включая Нечаева, об отстранении Михайлова. Однако Чжан Цзунчан, поддерживавший Меркулова и Михайлова, отнесся к прошению, как к неповиновению распоряжениям высшего командования, и приказал арестовать Малакена и Карлова. Сначала он даже хотел расстрелять «бунтарей», но вскоре заменил расстрел лишением офицеров всех чинов и высылкой их в пределы Северной Маньчжурии без права когда-либо служить на китайской государственной службе [Там же, ф. Р-7044, оп. 1, д. 3, л. 62]. Новым командиром 65-й дивизии стал генерал Чжао, человек хорошо образованный и знавший русский язык. Начальником штаба был назначен повышенный в звании до подполковника Тихобразов. Активный член харбинского Офицерского союза, постоянно поддерживавший с ним связь, Тихобразов прибыл на военную службу в марте 1926 г. и усилил «политическую партию» в Русской группе.

Кроме Малакена и Карлова были отрешены от должностей и уволены со службы еще два видных «нечаевца» — генерал Куклин, командир кавалерийской бригады, и подполковник Дорошенко, командир Отдельного батальона. На место Куклина был временно назначен подполковник В. А. Иеропес[328] [Там же, л. 63], в дальнейшем замененный полковником В. С. Семеновым[329]. Оба являлись сослуживцами Тихобразова по Приморскому драгунскому полку.

Тяжелое ранение Нечаева, поставившее под вопрос его возвращение к военной службе, подтолкнуло атамана Семенова выдвинуть свою кандидатуру на возглавление Русской группы, но он не получил поддержки. В июле 1926 г. Тихобразов писал генералу Шильникову, что мукденские группировки (ориентированные на легитимистов, областников и атамана Семенова) устранены от дел в Русской группе [Там же, д. 12, л. 12][330]. Однако сторонники атамана в Русской группе все-таки имелись. По замечаниям того же Тихобразова, бронепоезда «Хэнань» и «Шаньдун» занимали враждебную к «николаевцам» позицию, являясь «оплотом семеновской публики» [Там же, л. 30].

Попытки утвердить свое влиянием в Русской группе предпринимали генералы Бурлин и Косьмин, стремясь тем самым оттеснить «харбинцев». Им нужен был здесь свой человек, который «смог бы изменить физиономию отряда и сделать его годным» для целей «николаевского» движения [Там же, л. 269]. Но такого человека у них не было. Согласно одному из писем полковника Тихобразова к Шильникову, на связи с Косьминым находился капитан П. Е. Гудков из военно-инструкторского училища. «Они устроили какую-то масонскую ложу, — писал Тихобразов, — это их забавляет, ну и Бог с ними! Вреда от этого нет. Мы до некоторой степени все же присматриваем» [Там же, л. 41].

В сентябре 1926 г. на службу в Русскую группу войск в чине генерал-майора был принят генерал Шильников. Шильников возглавил комендантское управление, заведовавшее вербовкой и контрразведкой. Его помощниками в Харбине являлись капитан Н. П. Поляков и подполковник Д. А. Михалев. Представители вербовочного бюро находились в отдельных населенных пунктах Маньчжурии: ст. Пограничная (полковник Мохов), ст. Шитоухэцзы (Елагин), ст. Хайлар (капитан Скурлатов), Чжалайнорские угольные копи (подполковник М. С. Тумашек), ст. Маньчжурия (подполковник Ктиторов), Трехречье (войсковой старшина П. Мунгалов) [Русская военная эмиграция, т. 7, с. 333, 334]. В 1927 г. в некоторых городах с русским населением были созданы комендатуры, имевшие свой штат сотрудников. Комендатуры имелись в Цзинани, Циндао, Тяньцзине, Мукдене, Харбине, Хайларе и на ст. Маньчжурия. Две последние вскоре были закрыты [ГАРФ, ф. Р-5826, оп. 1, д. 149, л. 80].

Тесные отношения существовали между руководством Русской группы и Офицерским союзом в Харбине. Русская группа поддерживала союз деньгами. В начале 1926 г. Тихобразов писал Шильникову о стремлении создать в составе Русской группы отделение Офицерского союза, часть от суммы взносов которого направлялась бы в распоряжение руководства организации. Отделение, в конце концов, так и не было организовано, но сборы в пользу Харбина время от времени осуществлялись [Там же, ф. Р-7044, оп. 1, д. 12, л. 38, 48]. По-видимому, это давало возможность Бордзиловскому не иметь постоянной службы. Кроме того, харбинские «николаевцы» получали из Цзинани кое-какое оружие. Оружие было необходимо для самообороны и обеспечения партизан.

Занятие «политбюро» лидирующих позиций в Русской группе привело к некоторому усилению «николаевского» влияния, выразившегося не столько в изменении «идеологии» группы, сколько во внешнем антураже. Согласно воспоминаниям офицеров, служивших в Шаньдунской армии, в расположении русских частей появились портреты в. кн. Николая Николаевича. В начале августа 1926 г. по случаю тезоименин великого князя в его честь приказом по 65-й дивизии (врид начальника — генерал Чжао) был организован молебен и парад подразделений дивизии. Командовал парадом генерал Макаренко [Там же, ф. Р-5826, оп. 1, д. 141, л. 213; Русское слово, 1926, 18 авг.][331]. В Цзинани, как и в других местах массового расселения русских военных эмигрантов, осуществлялись сборы в Особую Казну великого князя. Так, в июне 1927 г. генерал Михайлов направил для Особой Казны чек на сумму в 3181 франк [Там же, д. 143, л. 134]. Первый выпуск курсантов Шаньдунского военно-инструкторского училища (с 1926 г. — Шаньдунский офицерский инструкторский отряд) Русской группы (43 человека) по ходатайству генерала Михайлова и полковника Тарасова, начальника училища, в ноябре 1927 г. был произведен приказом