генералов Чехова и Сидамонидзе и полковника Тарасова. Чехов провел в тюрьме два или три месяца. Также встал вопрос о ликвидации штаба Русской группы и реорганизации частей. В эти дни полковник Тихобразов писал Хорвату о тяжелом положении Русской группы и возможности ее исчезновения в ближайшее время, спрашивая «примут ли какие-либо меры старшие начальники» [ГАРФ, ф. Р-7044, оп. 1, д. 22, л. 55]. Но старшие начальники не имели никакой возможности что-то изменить.

Недовольные условиями военной службы, многомесячными невыплатами жалования многие военнослужащие Русской группы требовали увольнения. В отдельных подразделениях наблюдалось чуть ли не поголовное пьянство, драки, дуэли. Группа находилась в состоянии разложения[339]. К тому же в частях распространился слух, что маршал Чан Кайши воюет против красных, так зачем воевать против него, не лучше ли с ним объединиться. Маршал Чжан Цзунчан, опасаясь предательства русских, приказал разоружить ряд подразделений Русской группы и поставил вопрос ребром — намерены ли русские продолжить военную службу. Наемники ответили отказом.

Зимой 1928 г. начались массовые увольнения. По воспоминаниям полковника Зубца, «перед выездом увольняющихся из Цинани, шло прощание их с остающимися на службе, с знакомыми и приятелями-китайцами. Устраивались прощальные обеды, ужины. Многие нашли свободный час съездить поклониться могилам боевых товарищей и друзей» [Зубец, 2013, № 46, с. 37]. Всего из Русской группы уволилось около двух тысяч человек, разъехавшиеся в поисках работы и жилья по городам Северного и Северо-Восточного Китая.

В марте 1928 г. генерал Михайлов направил Лукомскому краткую записку о состоянии Русской группы, перекладывая всю ответственность за ее развал на Меркулова[340], который в спешном порядке сворачивал свои дела, готовясь к уходу из армии. Михайлов предлагал провести реорганизацию русских частей, которую Чжан Цзунчан якобы одобрил, с созданием представительства великого князя при Чжане [ГАРФ, ф. Р-5826, оп. 1, д. 150, л. 159]. Центр этого предложения не поддержал. Михайлов вскоре оставил военную службу, перебрался в Тяньцзин, где некоторое время служил советником в Главном полицейском управлении, активно сотрудничая с Союзом военных и Дальневосточным объединением эмиграции[341]. Склонялся к уходу со службы и полковник Тихобразов, о чем он сообщал в своем письме к полковнику Я. Я. Смирнову, сетуя, что уйти практически некуда [Там же, ф. Р-7044, оп. 1, д. 22, л. 73]. Несмотря на предложение Михайлова работать у Хорвата в Пекине, числясь при этом в Конной бригаде Семенова [Там же, л. 96], Тихобразов остался в Русской группе.

Реорганизация русских частей Шаньдунской армии весной 1928 г., но без участия «николаевцев», все-таки состоялась. Теперь эти части были представлены Конной бригадой генерала Семенова с влитой в нее конвойной сотней, отрядом бронепоездов (сначала два бронепоезда, позднее — шесть; командиры 1-го и 2-го дивизионов — генералы И. С. Мрачковский[342] и Макаренко), юнкерским отрядом (бывшее военно-инструкторское училище), сводным пехотным отрядом и отрядом авиационным. Численность русских военнослужащих составила 1230 человек. Общее руководство временно находилось в руках генерала Мрачковского [Русская военная эмиграция, т. 7, с. 627, 634, 635].

В апреле 1928 г. возобновились военные действия, в результате которых армия Чжан Цзунчана была вытеснена из Шаньдуна. Для давления на Чан Кайши японское правительство генерала Танака ввело свои войска в провинцию Шаньдун, что вызвало недовольство держав. Японцы попытались договориться с Чаном, предложив ему помощь в установлении контроля над Северным Китаем в обмен на сохранение в Маньчжурии статус кво. В свою очередь, действуя за спиной японцев, маршал Чжан Цзолинь предложил Чан Кайши сотрудничество. «Предательство» Чжан Цзолиня стоило ему жизни. В июне 1928 г. он был убит в результате теракта, организованного японской разведкой. Северная коалиция оказалась в тупике. Сын Чжан Цзолиня, «молодой маршал» Чжан Сюэлян, признал власть Нанкинского правительства Чан Кайши, что и решило судьбу не желавшего примириться с Чан Кайши Чжан Цзунчана и его армии.

В начале лета 1928 г., когда политическая ситуация в Маньчжурии была еще неопределенной, генерал Шильников принял предложение Чжан Цзунчана сменить на посту русского советника маршала ушедшего Меркулова. Не совсем ясно, было ли это решение санкционировано Бурлиным и отражало ли оно стремление «николаевского» руководства установить контроль над русскими частями Шаньдунской армии[343]. Но время было потеряно, карьера маршала Чжан Цзунчана стремительно катилась к закату.

По мере отступления остатков Шаньдунской армии на север Русская группа все больше редела. Так, в августе 1928 г. 43 русских офицера и солдата, включая полковника Сараева, подполковника Катанаева, майора Караваева и др., оставив военную службу, выехали в Мукден, где вынуждены были просить помощи у общественности [Мукденский вестник, 1928, 25 авг.]. При оставлении Тяньцзина в сентябре 1928 г. в городе с разрешения дубаня осталась русская конвойная сотня.

Неминуемое падение бывшего шаньдунского дубаня вызвало раскол в остававшихся в его распоряжении русских частях. Конная бригада генерала Семенова и броневой дивизион (два бронепоезда) генерала Макаренко перешли на сторону Мукдена. Броневой дивизион Мрачковского (четыре бронепоезда) остался на стороне Чжан Цзунчана. Люди Макаренко сдались в плен «мукденцам», а бригада Семенова горными тропами пробралась в Маньчжурию, где была разоружена частями Чжан Сюэляна. Русским обещали, что они будут определены в Мукденскую армию, но обещание не было выполнено. В декабре 1928 г. 20 русских офицеров и около 200 нижних чинов были вывезены в Харбин и здесь распущены [ГАРФ, ф. Р-7043, оп. 1, д. 15, л. 189].

Из письма полковника Тихобразова известно, что по прибытии в Харбин вагоны с бывшими военнослужащими Русской группы были окружены вооруженной полицией, как будто здесь размещалась банда, направлявшаяся захватить город. Отряд разместили около гостиницы «Азия», солдат — в неотапливаемом бараке, офицеров — в подвале гостиницы. Покидать зону размещения было запрещено [Там же, д.16, л. 186, 187]. Беженский комитет организовал помощь прибывшим продовольствием, а в дальнейшем, по мере выдачи им паспортов, способствовал приисканию для них работы. Большая часть солдат получили работу на лесных концессиях. Несколько больных и инвалидов были временно размещены в снятой Комитетом квартире [ГАХК, ф. Р-1128, оп. 1, д. 26, л. 175, 176]. Также ХКПРБ помогал военнослужащим, прибывшим позднее в Харбин из плена. Деньги в фонд русских пленных Шаньдунской армии собирали русские колонии Шанхая и Тяньцзина. На начало сентября 1928 г. в Тяньцзине было собрано 150 долл. и некоторое количество одежды. В дальнейшем по подписке собрали еще несколько сот долларов [Вестник Русской национальной общины, 1928, сент.]. Часть русских военных, оказавшихся не у дел после исчезновения Русской группы войск, пополнили белопартизанские отряды и боевые группы БРП, действовавшие в приграничных с Советским Союзом районах.

Едва ли не единственными из русских офицеров, которые сохранили свои должности при штабе Чжан Сюэляна, были