— Вот как? По-моему, это я страдаю от этого мерзкого запаха… Этих гадких ботинок, оставленных у камина…

— Должен вас огорчить, сударыня. Это вонь от моего плаща, на который вы соизволили излить всю горечь употребленного накануне.

— Наверное, это меня не красит! — отпарировала Маркова без особого сожаления и смущения. — Как и многое другое, что сопутствует нам в реализации наших потребностей.

Она протерла краем пеньюара замусоленный кем-то бокал, взглянула сквозь него на жиденькое пламя очага и, не разбирая особенно, что на этот раз попалось ей под руку, наполнила его наполовину.

— Вы не поддержите компанию?

— Теперь нет. Завтра предстоит еще один непростой день.

— В чем же его сложность?

— В том, что приходится думать. Думать о том, о чем размышлять совершенно неохота…

— А чего же тогда охота?

— Может быть, просто выспаться, воздержаться от употребления спиртного, отправить всех вас к черту, подальше и желательно навсегда…

— План, достойный воплощения… И как вам видится наше ближайшее будущее? Вы, как мне показалось в первый день общения, хотели меня то ли замочить, то ли утопить…

— Ну, может, я слегка погорячился…

— И часто на вас накатывают подобные желания?

— Увы, довольно часто.

— И вы их…

— От случая к случаю. Но сейчас вас беспокоит несколько иной вопрос.

— Какой же?

— Вас интересует, как сложится конкретно ваша дальнейшая судьба.

— Судьба у меня давно уже сложилась. Вот чем она завершится… Это, может быть, действительно интересно. Но об этом думать сейчас не хочется.

— Так пейте молча.

— Скучно…

— Это пройдет. Иногда прелесть именно в той самой скуке, в балансе между желанием и потребностью.

— Интересно, и в постели с женщиной вы придерживаетесь этого самого баланса?

Кирилл усмехнулся. Скорее устало, чем саркастически.

— Давайте подведем черту в наших с вами отношениях. Я не ваш клиент — не Снетков, не Розанов и все прочие. Так что постельные темы обсуждать с вами я не стану. Относительно вашей дальнейшей судьбы или ее конца, как угодно… — Кирилл сунул руку в карман и достал из него небольшой ключ. — Это все, что осталось от Крокина. Вам… Не знаю, что там он прячет, может быть, действительно деньги. А может, пару фетишей, сохранивших тепло ваших с ним бывших амуров. Могу сказать одно: мы внимательно осмотрели его последнюю квартиру и, кроме некоторых бумаг, дополнивших досье по «Де Бирсу», ничего там не обнаружили. Кредитные карты вам недоступны — так что держите… — Кирилл приблизился к столу, за которым сидела Маркова, и бросил ключ на полированную столешницу.

— И на добром слове спасибо. Вот одно неясно: от чего этот ключ?

— Не думаю, что он от вашего сердца, хотя кто знает… Вдруг окажется, что за замком, который отомкнет этот ключ, хранятся все радости мира…

— Послушайте, доктор, не лечите меня от того, от чего не в силах вылечиться сами. Просто скажите, от чего этот ключ?

— По внешнему виду — от камеры хранения. А если принять во внимание, что он принадлежал этому типу, то я с полной уверенностью скажу — от камеры хранения ближайшего к месту вашей с ним встречи аэропорта… К сожалению, иными данными на этот счет не располагаю…

— Так значит, те самые триста тысяч?

— Думаю, что больше. Если бред, который нес Крокин, следовало поделить на два, то все, что касается сэкономленных им средств, нужно умножать. По крайней мере, в той же пропорции…

— Так шестьсот?

— Вам виднее…

— Славненько… — Маркова поболтала ключиком, надев брелок на палец, и мгновение спустя небрежно бросила на стол. — Но негусто…

— Не до жиру… Ваш сопровождающий сейчас спит и видит, как он спускает вас по трапу в Шереметьево, а внизу вас уже встречает конвой в бронежилетах и масках и его начальник с заготовленными впрок погонами полковника и орденом за особое мужество…

— Туда не хочу!

— А вот мы завтра убираемся отсюда — вы, возможно, еще не слышали этой новости. Как только отъедем на безопасное расстояние — можете считать себя свободной. От нашего присутствия, разумеется, но не от обязательств. А теперь, если вы приняли снотворное, поднимайтесь-ка наверх да поспите. Вероятно, у меня уже не будет времени уделять вам внимания более, чем уделил сейчас.

— Как жаль! А такой с виду приличный господин! — Маркова опрокинула над головой бокал, как-то легко хохотнула и совершенно твердой походкой удалилась. Ключ от ее будущего остался лежать на столе, среди окурков и использованных липких стаканов.

— У вас украли автомобиль! — Это было первое, что услышал мсье Франс, войдя в помещение кафе.

— Вы так думаете?

— Да! И на моей памяти такое случается впервые… — Хозяйка была слегка взволнованна, и румянец, присущий, наверное, только жителям горной части Европы, приятно окрасил ее лицо. — Я не стала звонить в полицию… После вашего разговора с этим… Ну, вы понимаете… И вот, автомобиль…

— Простите, как к вам обращаться?

— Просто Анна.

— Красивое имя. А меня — Йоган. Правда, матушка называла меня Ян. Она из судетских чешек… А отец — немец… Вот так… Значит, вы говорите, кто-то похитил мой автомобиль?

— Высокий молодой человек. Лица его я не смогла рассмотреть… На нем была куртка с капюшоном. Типа армейской, с накладными карманами.

— Цвета хаки?

— Да, зеленоватого оттенка.

— И куда, как вы думаете, направился этот молодой человек?

— Да здесь всего два направления — в Лозанну и в Берн… Остальные дороги либо заканчиваются тупиком, либо пропадают вовсе…

— Вот как? А поточнее не можете описать угонщика? Он очень высокий? Выше меня на голову, на две? — Мсье Франс снял с головы шляпу, отмеряя полями предположительный рост негодяя.

— Может быть, на голову… — растерялась Анна. — Не знаю. И потом, зачем бандиту афишировать свою личность?

— Вот это вы подметили верно!

— Так вы звоните в полицию, пока он не удрал далеко!

— Чуть позже. Тем более что этот автомобиль я взял в прокат. И там, назло злодею, нет ничего особенно ценного — может быть, пара рубашек и прочие пустяки…

— Но это же преступление!

— Да, вы опять же правы. Пожалуй, я отправлюсь в отель и свяжусь с полицией…

— Вы можете позвонить с моего номера. Это меня нисколько не затруднит…

— Простите, Анна, но я лучше вернусь в отель. Всего наилучшего. — Мсье Франс приподнял над головой шляпу и, не глядя в глаза смутившейся женщине, покинул кафе.