Лиза чувствовала сквозь толстые слои скафандра, как отец с силой прижимает ее к себе. Сквозь потеющее стекло шлема она разглядела его постаревшее лицо, глаза с блеснувшими слезинками, движения губ, а в наушниках его хриплое шептание: «Лиза, дорогая моя, доченька». Она в ответ повторяла, едва сдерживая охватившие ее рыдания: «Пап, папа, пап». Горячие слезы обжигали лицо. Стекло шлема затягивало от внезапно появившейся влаги.

Николай отошел в сторону. А Лиза и отец стояли, долго обнявшись, и просто молчали, не в силах сдерживать душившие их слезы.

После того, как их эмоции утихли, они все вместе отправились на станцию. Там, освободившись от скафандров и покинув шлюзовое помещение, отец и Лиза еще раз обнялись.

– Николай, как? Как тебе удалось сделать такой бесценный для меня подарок? Я ведь уже решил, что ни одного человека в жизни не увижу. А тут не просто человек, а родная дочь! Я до сих пор не могу поверить.

– Стечение обстоятельств, Маркус. И огромное желание Лизы увидеть тебя.

Николай и Лиза поведали о том, что случилось на Земле, и о своих приключениях.

– После того, что вы рассказали, мне совсем не хочется возвращаться. Здесь на станции у меня есть всё, и я здесь полный хозяин.

– Пап, я не за этим сюда летела, чтобы только увидеть тебя и распрощаться навеки. Ты пойми, что кроме тебя, у меня сейчас никого родней нет. Мама пропала. Жениха не стало. Ты должен лететь со мной. Ты не можешь бросить меня.

– А может наоборот, мы никуда не полетим, и ты останешься здесь? – робко предложил Маркус.

Лиза осмотрела помещение, где царил полный порядок, где было тепло и светло, и можно даже сказать, что оно уютно. Затем выглянула в круглое окно, за которым простирался унылый пустынный пейзаж, где даже взгляду не за что зацепиться, над которым висело черное безмолвное небо.

– Ты предлагаешь мне провести всю свою жизнь среди этого? Пусть мой дом не будет освещать электрическая лампочка. Пусть мне не на чем будет приготовить пищу. Пусть у меня совсем не будет дома. Но я не смогу жить без голубого неба, без зеленой травы и деревьев, без возможности свободно пробежаться по земле, не напяливая на себя этот идиотский скафандр. Я не смогу жить без людей, какие бы они ни были. Но и без тебя, папа, я уже жить не хочу.

Лиза замолчала. Она смотрела на отца, а у самой глаза увлажнились, и из них вот-вот польются ручьи. У отца начала подергиваться нижняя губа, выдавая волнение. Он смотрел на Лизу, не отрывая взгляда, словно боялся, что она вмиг исчезнет.

– Я понял, дорогая моя, – произнес отец. – Конечно. Все мы родом с Земли, и жить нам суждено на Земле. Никакая другая планета не будет для нас родней. И хоть я привык постоянно находиться в одиночестве, и мог бы жить здесь и дальше, но жизнь на станции без тебя после нашей встречи станет для меня невыносимой. А заставить тебя остаться я не могу. Поэтому, так уж и быть, я полечу с вами.

Они решили провести на лунной станции один день. Маркус хотел перебрать вещи и собрать с собой все самое нужное.

– Жаль, Николай, покидать станцию. Столько лет здесь было прожито. А сама станция – это же уникальное творение человеческих рук. Высочайшее достижение нашей научной и технической мысли. А результаты экспериментов, проведенных здесь? Они же бесценны!

Вот улетим мы сейчас, и она останется здесь стоять на веки вечные. Я больше чем уверен, что человечество еще не скоро сможет возобновить полеты в космос, если вообще когда-нибудь возобновит.

– Возможно, ты и прав, Маркус. Без электричества цивилизация может рухнуть. Но человек, он так устроен. В отличие от животных, у которых только две заботы: поесть и размножиться, он будет всегда думать над тем, как улучшить свою жизнь. А значит, рано или поздно цивилизация восстановится. Пусть не сразу, пусть через сотни или даже тысячи лет. И, представляешь, прилетят наши потомки на Луну, и будут ломать голову, гадая, кто же это все построил? Придумают инопланетян, которые прилетели на Луну, чтобы наблюдать за нами, землянами.

Маркус улыбнулся. Почесал седую бороду.

В течение дня они паковали контейнеры с ценным оборудованием, результатами исследований, проводимых на станции. Также упаковали и погрузили на челнок несколько аккумуляторных батарей. Маркус и Николай демонтировали часть фотоэлементов, снабжавших станцию электроэнергией. Все это могло пригодиться на Земле, лишенной работающих источников электричества.

Лизу поселили в одной из жилых комнат станции. Но она после непродолжительного отдыха не пожелала сидеть на месте. Когда отец и Николай отправились на поверхность, она напросилась с ними. Пришлось ей вновь облачаться в громоздкий скафандр. Пока отец и Николай занимались подготовкой груза, она осматривала окрестности станции. Рядом с одним из куполов ее внимание привлекло необычное транспортное средство на шести больших колесах. Лиза подошла к нему. Овальная кабина имела стеклянную полусферическую крышу.

– Лунокатом заинтересовалась? – раздался в наушниках голос Николая. Лиза обернулась. Николай, скрытый скафандром, стоял рядом. – Хочешь прокатиться?

– А можно?

Николай нажал на незаметную кнопку на борту. Прозрачная крыша поднялась, откинулась в сторону.

– Прошу, – сказал Николай.

Лиза вскарабкалась в корытообразный салон. В нем имелось четыре кресла. Она заняла одно из них. Николай пристроился рядом. Ткнул кнопку на передней панели. Прозрачный купол вернулся в прежнее положение. Николай завел лунокат. На панели управления торчали два рычажка. Двигая их, Николай заставил необычное транспортное средство сделать круг по двору станции.

– Прогуляемся по Луне? – спросил Николай. – Когда еще тебе представится такое. Могу предположить с полной уверенностью, что это последняя поездка человека на лунокате.

Он вывел лунокат за пределы двора. Машина шустро помчалась по грунту, подпрыгивая на неровностях. От станции вели две накатанные колеи в сторону поднимающейся неподалеку возвышенности.

– Хочешь взглянуть на лунный кратер?

– Ага.

Они покатили по пустыни, простирающейся под черным небом. Впереди среди этой бесконечной черноты сияло яркое солнце. А немного в стороне виднелся голубой месяц. Родная Земля.

Возвышенность быстро приближалась. Вскоре она превратилась в скалистую стену, уходящую далеко в обе стороны.