Маленькую виновницу торжества недавно покормили и сейчас она мирно спала наверху, за ней присматривала давняя приятельница Лины, Татьяна Петровна, а Сережа – старший сын Ангелины и Армана помогал ей в этом.

Отец общался с мужчинами в главном зале, и заметив его я ощутила прилив благодарности. Он не заставил меня отказаться от ребенка, поддержал в трудную минуту, и от этого я любила его еще сильнее. О таком папе можно только мечтать!

Отвернулась и пошла в сторону дверей на террасу. У одной из стен расположился оркестр, музыканты уже заняли свои места и сейчас негромко переговаривались о чем-то.

Все было готово, чтобы начать торжество, осталось дождаться лишь нескольких десятков гостей.

Двери на террасу были распахнуты, оттуда веяло свежим вечерним воздухом, наполненным запахом трав и свежестью. Я ступила на мраморный пол и удовлетворенно улыбнулась. Мы с Ангелиной решили что тент над террасой натягивать не стоит, лишь распорядились, чтобы вместо него рабочие повесили длинную гирлянду, нити которой тянулись от дома к краю перилл, образуя светящийся шатер.

В ночном небе не было ни облачка, и я могла разглядеть крапинки звезд, обещающие ясную и безлунную ночь.

Вдохнула пряный аромат и в груди будто растаял огромный ком.

Все будет хорошо, я в кругу семьи и самое главное – я дома.

В глазах защипало, и я подняла их к небу, смаргивая слезы.

Все будет хорошо.

Повторяла как мантру.

Повернулась к дверям и поймала свое отражение в открытой стеклянной двери.

Нежное шелковое платье цвета серебристого жемчуга струилось по фигуре, подчеркивая худобу, которую Ангелина назвала аристократической, спасибо моей невестке за тактичность. Волосы укладывать не стала, оставила их распущенными, и они слегка вились на концах, укрывая мои плечи светлой вуалью.  Опустила руку на пока еще плоский живот погладила, ощущая как сердце начинает биться быстрее.

Я всегда думала, что беременность будет заметна сразу невооруженным взглядом, а на деле лишь утренняя тошнота и отвращение к некоторым запахам напоминают о ней, но никто из посторонних не догадывается что под моим сердцем зарождается другая жизнь. Никто, кроме самых близких.

Согнула губы в дежурной улыбке и приготовилась возвращаться к гостям, но пульс грохнул в груди каменным мотыльком, и я остановилась. Странное ощущение охватило меня и руки мелко задрожали. Назвать это предчувствием? Никогда подобного не испытывала и была сбита с толку, но постаралась сохранять самообладание.

Вернулась в зал, он был полон гостей. Люди разговаривали, разбившись на группы, и я заметила, что Ангелина и Арман вошли в зал, видимо последние гости прибыли и времени откладывать начало банкета уже нет.

Ангелина помахала мне и направилась навстречу.

Невестке безумно шло кремового цвета платье, оттеняющее золотистый загар. Аккуратная фигура, будто это не Лина совсем недавно подарила жизнь одной маленькой особе, спящей наверху, притягивала взгляды присутствующих в зале мужчин. По правде сказать, Ангелина молодец, хотела бы я выглядеть как она после того как рожу ребенка.

Сердце глухо бахнуло снова.

– Вот ты где, – невестка сжала мои руки и заглянула в глаза. – Все в порядке?

– Да, – я кивнула, стараясь прогнать ощущение падения в пропасть. – В полном.

Лина не поверила в мою ложь ни на грамм, лишь сделала вид, потому что Арман присоединился к нам и шепнул ей что-то на ухо. Лина залилась румянцем.

– Думаю, пора начинать, – она окинула взглядом собравшихся и махнула рукой своей знакомой. – Ты не против если я ненадолго тебя оставлю?

Обратилась ко мне, и я заверила ее, что переживу, и что мне нужно подойти и поздороваться с родственниками.

Новоявленные родители удалились к пьедесталу, служившему сегодня сценой. А я взяв с подноса проходящего мимо официанта бокал шампанского, которое не собиралась пить, повернулась к сцене, надеясь, что обязательные тридцать минут, которые я пообещала себе тут проторчать пролетят быстро.

У входа в зал послышалось какое-то волнение, и я машинально повернулась туда и ощутила, как земля по ногами покачнулась.

На приеме было около сотни человек. Толпа людей, гул голосов, громкие разговоры, смех, улыбки – все это отошло на второй план, стоило мне поднять взгляд.

Запнулся на вдохе, замер как будто кто-то нажал на пульте кнопку «стоп». Попытался сглотнуть, но в горле застрял ком, который не позволял это сделать.

Потерял контроль. Утратил его на какие-то доли секунды, прежде чем снова прийти в себя и отвести взгляд от стоящей в противоположном конце зала Кристины.

Конечно, она здесь, где ей еще быть?

– Господин Самсонов, должно быть это какая-то ошибка, – ощутил на плече тяжесть чьей-то руки и обернулся, заметив крепкого охранника в черном. – В списках вас нет, пройдемте…

– Оставь Фарит, это я его пригласил, – мужской голос человека, которого я предпочел бы не видеть и не слышать привлек внимание и охранник осекся, переводя взгляд на хозяина дома. Ренат по-дружески хлопнул по плечу секьюрити и тот кивнув удалился, оставляя меня наедине с Хасановым старшим.

Голоса в зале стихли, кто-то заговорил в микрофон, а я молча смотрел на отца и гадал, что заставило его прислать приглашение.

Тот так же прямо изучающе смотрел на меня, будто видел впервые. Нам уже приходилось пересекаться на приемах, но никогда раньше мы не оказывались так близко. На расстоянии метра.

– Я полагаю, давно пора было это сделать, – Ренат отмер первым и повернулся в сторону импровизированной сцены, на которой стоял его законный сын и невестка, а потом вновь перевел взгляд на меня. – Идем в кабинет, нам нужно многое обсудить.

Я готов был поспорить, что говорить нам не о чем, но любопытство пересилило, и я вскинул брови, выжидательно глядя на человека, который был моим биологическим отцом.

Он повел меня в противоположную от зала приемов сторону, и я буквально усилием воли заставил себя не оборачиваться и не искать в толпе ее голубые глаза, которые так безошибочно выцепил всего несколько минут назад. Мне нельзя на нее смотреть, потому что иначе контроль снова будет потерян, и я не смогу трезво мыслить. А на территории врага это чревато последствиями.

Кабинет Хасанова встретил тишиной будто в вакууме. Ренат открыл дверь и пропустил меня вперед, а после вошел, закрывая дверь. Та отрезала нас от всего мира, отгородила от шума, царящего в особняке из-за приема и тишина поглотила.

Ренат прошел к бару и налил два стакана Курвуазье.

Не знаю, почему именно это марка, но мне не помешало бы сейчас выпить – смыть этот чертов ком и горечь от осознания, что я снова думаю о ней.

Взял из его рук стакан.