могу сражаться с таким существом, я просто не знаю как. Я неумеха, мои знания так обрывочны. Я не могу быть на месте героя, сражающегося с главным боссом, это ошибка. Мои выводы ошибочны, все не может быть так».

«Он заберет у меня все, что мне дорого».

Его страх стал менее хаотичным, более осознанным. Он обдумывал все снова и снова, и страх заполнял все мысли.

«Я не могу противостоять такому существу».

«Это невозможно».

«Почему нет форы?! Форы хотя бы в несколько лет!!»

«Это нечестно».

Холод растекался по телу, замораживая страх, с кровью текущий по венам.

Когда они приземлились, город Кушон, расположенный на равнине между началом горных хребтов, уже тонул в сгустившихся сумерках. На сей раз они приземлились прямо в городе посреди улицы, не особенно беспокоясь из-за потрясенных взглядов простого люда, которые взирали на заклинателей словно на сошедших с небес небожителей. Впрочем, человеческий разум быстро находит объяснения всяким странностям: вскоре народ решил, что был одурачен каким-то трюком, а «небожители» выглядят слишком потрепанно, чтобы возносить им почести, и разошелся по своим делам.

Шен к тому времени мыслил довольно трезво и осознал, что здорово погорячился, стремительно сбежав из вымершего Хэфаня. Денег у них не было, на нем все еще оставалась дурацкая одежда, а сейчас к тому же он полностью продрог и совершенно не ощущал ступни одубевших ног.

С растерянностью и некой затаенной надеждой он посмотрел на Муана и Ала. Шен устал постоянно решать все мелкие проблемы, словно это когда-то сделалось его долгом по умолчанию.

— Глядите! — смотря в сторону, вскинул руку Ал. — Вон там, похоже, постоялый двор!

Шен перевел усталый взгляд.

— Да, но…

Рассчитывать, что кто-то вновь случайно с ними столкнется и пригласит бесплатно переночевать, не приходилось. Два раза подряд подобное крайне маловероятно даже в наполненном роялями творении Ера.

Ал подкинул на ладони увесистый кошель, слитки внутри глухо звякнули.

— Думаю, хватит и на неделю, — самодовольно заметил он.

— Откуда…

— Я подобрал его в Хэфане. Там он уже никому не нужен.

— Ал! — Шен был искренне восхищен. — Ты просто умница!!

Муан тихо фыркнул. Ну надо же, пока он беспокоился о Шене, Ал воспользовался головой на плечах и сделал что-то полезное. Вообще-то, не сделай он этого, его бы следовало отругать за нерасторопность, а не хвалить сейчас за такую малость. Муан тоже так сделал бы, если бы его не отвлекала паника, разливающаяся в груди из-за Шена.

Ал засветился ярче серебряного слитка, который вынул из кошеля.

— Пойдемте, — произнес он, чувствуя себя хозяином положения.

Шен двинулся за Алом, с трудом передвигая окоченевшими ногами. Муан шел рядом, с неодобрением косясь на его босые ступни, сверкающие при каждом шаге. Эта улица была явно не тем местом, где можно без опаски разгуливать босиком: вокруг было грязно, с углов смердело помоями.

«Тебя понести?» — мысленно предложил он, стараясь, чтобы голос звучал беззаботно.

«Только попробуй», — немедленно раздраженно отозвался Шен.

«Так мне попробовать?» — на всякий случай уточнил Муан.

«Нет!»

Благо постоялый двор находился неподалеку, иначе Муану стало бы физически больно на это смотреть.

— Мы хотим остановиться на ночь, — произнес Ал.

Шен и Муан подошли и встали рядом с ним. Окинув их взглядом, хозяин этого темного и не особо популярного места уточнил:

— Барышня желает отдельную комнату?

— «Барышня» желает освежиться, приготовьте бадью воды, да погорячее, — совершенно неженственным, грубым приказным тоном заявил Шен.

Хозяин вытаращился на него, на мгновение опешив, но, стоит отдать ему должное, быстро взял себя в руки и больше ничего, от греха подальше, не уточнял.

Когда хозяин отвел их наверх, Шен прошел по предоставленной комнате и остановился у темного, смотрящего в провал ночи окна. Уставившись в черную пустоту, он скрестил руки на груди и принялся ждать, когда заказанная им вода будет готова.

Муан и Ал проявили больше участия, рассмотрев скудный интерьер. Комната оказалась длинной и узкой, у стены на значительном расстоянии друг от друга лежали матрасы. У противоположной стены стоял низкий столик, рядом с которым даже не было подушек для сидения. Больше в комнате не было ничего, даже ставен на окне, в которое сейчас вперился Шен.

Убого.

Дешево, конечно, но очень неуютно. Успокоив себя мыслью, что это крайняя мера всего на одну ночь, Муан вздохнул и кивнул Алу, чтобы тот расплатился.

Несмотря на то что уже стемнело, вечер был еще ранний, праздник Холодной Пищи закончился, и такой крупный город, как Кушон, еще не спал.

— Пойди купи своему учителю приличную одежду, — произнес Муан.

Ему претила мысль, что Ал займется столь щепетильным делом, однако оставлять Шена одного и отходить дальше чем на несколько метров он опасался. Опасность эта представлялась Муану весьма смутно, однако Шен имел манеру влипать в неприятности и на пустом месте.

Ал, сначала недовольно скривившись от этого приказного тона и собираясь было спорить, смерил взглядом застывшую у окна фигуру, оценил прелесть сложившейся ситуации, в которой он беззастенчиво может выбрать одежду учителю по своему вкусу (главное — не ошибиться с размером!), молча кивнул и вышел из комнаты.

Муан спустился вниз, приказал принести еды и вина на троих. Вернувшись в комнату, он обнаружил Шена ровно в той же позе. Прислушиваясь к связи, он все еще ощущал его беспокойство и страх. Конечно, созерцание в одночасье уничтоженного злой волей города кого угодно может выбить из колеи, и все же Муану казалось, что за всем этим кроется нечто большее и Шен отреагировал так по куда более глубокой причине. Оставалось только надеяться, что он все же поделится с ним, когда успокоится.

Наконец приготовили воду. Оказалось, на этом постоялом дворе устроили отдельную ванную комнату на этаже. Шен, доселе безучастный к окружающему миру, с облегчением последовал за служанкой, показывающей путь.

Кивнув ей, Шен зашел и запер за собой дверь. В комнате было много свободного пространства, сбоку стояла скамья, а бадья находилась за полупрозрачной ширмой. В воздухе, сыром и тягучем, расцветали сладкие ароматы цветов. Пройдя за шторку, Шен с удивлением увидел, что в воде плавает несколько свежих лепестков. На тумбе рядом стояла одна-единственная шкатулка, а сбоку дымились палочки благовоний.

Шен не сразу смог справиться с одеждой. В какой-то момент его пробрала злость, он рванул ворот и услышал звук лопающихся нитяных петель. Кое-как стянув с себя ставшее слишком облегающим и удушливым платье, он уже спокойнее снял нижнюю одежду и опустился в горячую воду.

Тело тут же пробрала дрожь, отогревающиеся пальцы ног стали гореть огнем. Широкая бадья позволяла погрузиться в воду с головой, что Шен и