– Эмионики действительно не лгут, – заверил он.

– Ага. Они фантазируют, скрещивают пальцы за спиной, как обычные дети, и несут, что им выгодно, – фыркнул Ворон. – И какие у нас перспективы, если все же удастся сотрудничать?.. Вот она: сделка с дьяволом в чистом виде!

– Ты все равно вне этой системы верований, – улыбнулся Денис.

– Это не мешает мне находить аналогии. В любом случае с тварями придется разбираться нам. И знаешь, я точно не расстроюсь, если прежде, чем мы их уничтожим, мутанты перегрызут эмиоников.

– В случае победы над крысами нас ожидает все то же самое, что и во время операции: в худшем случае полное невмешательство в наши дела, в лучшем… поддержка, одобрение, беспрепятственный вход и выход, ни один мутант более не тронет ни одного человека.

– А вот это зря. Некоторых надо трогать, – твердо заявил Ворон. – Передай им, что я ввяжусь во все только при одном условии: они окончательно оставят в покое тебя.

Денис кивнул и на всякий случай уточнил:

– То есть ты не против?

– Еще как против! Но препятствовать не имею права. Был бы на твоем месте кто другой – мог бы попытаться, но… – Ворон развел руками. – Просто вернись.

– Вернусь, – пообещал Денис.

«Надо ж было так вляпаться!» – стучало в голове у Никиты. Умирать отчаянно не хотелось, но везение, похоже, закончилось сразу при выходе из метро «Теплый Стан».

Вначале он едва не напоролся на «рой». Аномалия висела на фонарном столбе и, казалось, только и ждала, чтобы выпустить в его сторону сотни невидимых ос. Затем его заметили три гиены и преследовали чуть ли не с полкилометра, пока не свернули в лес. И вот наконец он застрял – в переносном смысле этого слова, хотя можно сказать, и в прямом тоже.

Никита сидел за мусорными баками во дворе третьего дома на Вильнюсской улице. Рядом располагался «Кэмп», некогда огромный супермаркет автозапчастей, а ныне здание, от которого инстинктивно хотелось держаться подальше. Когда Никита лишь поворачивал в его сторону голову – яркого, словно некто обновил краску на фасаде, красующегося давно не актуальной рекламой и акцией, по которой всем, приобретшим четыре покрышки, пятая вручалась в подарок, да еще и ожидал бесплатный шиномонтаж, – по позвоночнику пробегал холодок и струйка пота. Двери были призывно распахнуты, а за ними чернела темень, которая точно не могла образоваться из-за отсутствия света. Она клубилась и ждала, свивалась в клубок щупалец. Никита не знал, могут ли эти щупальца высунуться на свет, но старался обойти «Кэмп» как можно дальше.

Возле супермаркета он и умудрился привлечь внимание очередных гиен (а может, и тех же самых). Что они только здесь делали? Не покрышки же жрали на заднем дворе?

Гиены, заприметив Никиту, воспылали к нему живейшим интересом и начали преследование. Отступать не собирались, автоматной очереди не испугались, лишь только отбежали в сторону и двигались с тех пор на приличном расстоянии, начиная сокращать дистанцию, только если Никита отворачивался.

А как не отворачиваться, если идти надо? И смотреть на сканер – тоже. А уж по сторонам – тем более. Не ровен час к нему мог подкрасться кто-нибудь еще.

Только благодаря тому, что вертел головой, Никита заметил колышущийся над асфальтом воздух – как возле капота автомобиля в июльский зной. Глянул на сканер и ужаснулся: еще три шага тому назад прибор ничего не показывал, зато теперь аномалия была как на ладони: разлилась уродливой кляксой с размытой границей (значит, истинных размеров сканер определить не мог).

Идти дальше по улице не получалось. Следовало свернуть, вот Никита и пошел во двор – на свою голову, – где подцепил еще и хмарь или хмыря (каждый называл эту дрянь по-своему). Являлась она мелкой подвижной аномалией, выглядела как полупрозрачный темный сгусток или воронка. Никите эта напасть напоминала небольшой вихрь, как его рисуют дети, в нем вертелись темные искорки – черные, синеватые и серебристые.

Обычно хмырь таился в заброшенных домах, подъездах, кабинах грузовиков, домиках на детских площадках: там, куда не проникал свет и стояла вечная тень. Однако почувствовав Никиту, хмырь выбрался наружу и очень целенаправленно «взял след», зависая над асфальтом, где тот стоял, и питаясь его остаточной аурой (или полем, или еще чем-то эфемерным, остающимся от присутствия живого организма). Сейчас, например, зависал на расстоянии в десяток шагов – над местом, где Никита пытался пристрелить гиен (разумеется, безрезультатно).

Мутанты, с виду медлительные, бегали достаточно быстро, а перемещались как-то скачкообразно. Вроде и далеко, и бредет еле-еле, плавно покачиваясь, как вдруг возникает в трех шагах. Никита уже израсходовал почти все патроны. В конце концов, поняв, что убежать не удастся, он добрался до огороженного с четырех сторон загона, в котором дворники хранили пустые мусорные баки, и забрался в него.

Только сев меж баков, Никита сообразил, какую на самом деле совершил ошибку. Теперь подобраться к нему и цапнуть гиены не могли, зато хмырь достанет его с легкостью. Выстрелы не причиняли ему никакого вреда, а как его отогнать, Никита не знал.

По идее, хмырь убивал только в шестидесяти процентах случаев из ста. В остальных случаях он лишь оглушал своих жертв, высасывая из них силы, буквально выжимая досуха. Дим рассказывал, что его приятель, пережив нападение хмыря, валялся неделю в полузабытьи. Вот только у Никиты этой недели не имелось. Если так выйдет, что он окажется «счастливчиком» и не помрет сразу, его добьют гиены или еще какая-нибудь охочая до человечины гадость, какой в Москве расплодилось немало.

Треск, чем-то похожий на тот, какой стоит от сварочного аппарата во время работы, заставил Никиту подскочить на месте, а затем и отшатнуться. Он задел плечом жестяной бак, тот – другой и так далее по цепочке. Раздался грохот, едва не оглушивший его и наверняка привлекший внимание каждого существа, находящегося поблизости.

– Вот славно! – воскликнул в сердцах Никита. – Теперь всем известно, что я здесь! Спасибо. Ты мяукнуть не мог?..

Он нес ахинею и не мог остановиться. Привлеченные сюда твари могли бы передраться за добычу, но Никита на подобный исход не слишком рассчитывал. Скорее, его просто прикончат, а уже потом будут делить.

«Коту Шредингера» явно понравились гремящие «игрушки», и он попытался напугать Никиту снова, но тот не поддался. Хмырь тем временем приближался. В этот момент откуда-то со стороны Вильнюсской улицы донесся лязг и шум. Кто-то открыл стрельбу.

«Наверное, какой-то несчастный тоже встретился с мутантами», – подумал Никита и тотчас обругал сам себя. Нормальные сталкеры поодиночке не ходили, это ему взбрело в голову строить из себя живую легенду. Даже Ворон и Дэн предпочитали держаться вместе, чтобы в случае чего прикрыть спину друг другу.

Следовало хотя бы покричать, чтобы привлечь к себе внимание, хотя вряд ли неизвестные спасли бы его от хмыря. К тому же за вмешательство они потребуют оплату, а Никите нечего им предложить. Даже как член группы он бесполезен.