Но вот холст натянут на подрамник, и Джон относит его в дальний угол амбара и ставит возле стены рядом с другими работами плодовитой художницы. Теперь можно ехать, снова предлагает Роза.

– Куда я поеду? – возмущается Мэдди, тыча пальцем в чистый холст, так и манящий к себе своей незаполненностью. – Сама взгляни! Столько работы!

– На нем нельзя работать! – предупреждает Джон. – Надо еще нанести грунтовку, а потом дать ему хорошенько высохнуть. Пожалуй, он и до вечера не просохнет.

– Не хочу ждать вечера! Я хочу рисовать сейчас! – вскипает негодованием Мэдди.

Роза тяжело вздохнула. Очередной приступ! Типичные капризы дочери, которые посторонние люди переносят с трудом, приписывая подобные выходки исключительно плохому воспитанию девочки. Немногие в состоянии понять, что ребенок, привыкший жить в своем мире, действительно хочет рисовать именно сейчас, и ни минутой позже.

– Мэдди! – начала она ласковым голосом, чувствуя неловкость от разыгравшейся сцены и еще не зная, чем все закончится.

– В любом случае сначала следует сделать эскиз! – подал голос Джон. – Все большие художники неделями трудятся над эскизами, и лишь потом приступают к работе над самим полотном. А ты вообще еще пока ничего не нарисовала, что сразу же выдает твой любительский уровень.

– Рисовать – это скучно! – отбила атаку Мэдди. – Я не рисую. Я сразу же пишу красками.

Джон пока еще не был в курсе, что упрямство Мэдди едва ли можно сломить альтернативными предложениями. Уж если ей что втемяшится в голову, она будет стоять на своем до конца.

– Вот взгляни сама! – Джон открыл этюдник и извлек оттуда альбом, заполненный зарисовками, помахав ими перед своей картиной, над которой трудился. – Это все мои наброски к этому полотну. Именно так всегда и работают настоящие художники. А раскрашивать полотно разноцветными мазками, как бы гармонично они ни смотрелись, – это все очень по-детски. Хотя, с другой стороны, ты и есть ребенок.

Роза замерла от страха в предвкушении очередного взрыва ярости, который наверняка вызовут у Мэдди последние слова Джона, прозвучавшие для нее почти как оскорбление. Но девочка погрузилась в глубокие раздумья, сосредоточенно переваривая полученную информацию.

– Я не такая, как все остальные дети! – заявила она после некоторой паузы, и Розе показалось, что в голосе дочери прорвались нотки отчаяния.

– И это очень хорошо! – приободрил ее Джон. – Остальные дети мне не нравятся.

– А что я должна рисовать? – грациозно подхватилась Мэдди со своего места.

– Ну, если мама тебе позволит, то ты можешь отправиться вместе со мной на пленэр. Найдем хорошее местечко в горах и станем рисовать. Ты и не представляешь, как это здорово – наблюдать за живой природой, даже за одним конкретным местом, как трудно уловить глубину и многослойность объекта, который все время в движении, постоянно меняется. Работы хватит на весь остаток дня! – Джон взял карандаш. – Но только объясняться с моим привередливым агентом придется тебе. Сама расскажешь ему о том, что большую часть своего драгоценного времени я сегодня потратил, потакая прихотям одной очень упрямой девочки.

– Мама, можно? – Мэдди в нетерпении припрыгивала на месте.

– Боюсь, я не могу оставить тебя… – растерялась та.

– Не бойся! Я прослежу, чтобы с девочкой все было в порядке! – с легкой обидой успокоил ее отец.

– Нет! Я не то чтобы… но тебе и в самом деле хочется отправиться с ней на природу? – Роза смотрела на отца пристальным взглядом, давая ему возможность обдумать еще раз хорошенько все последствия своей инициативы.

– Представь себе, да! Быть может, это напомнит мне те вечера, когда мы с тобой шли гулять к морю. Мы, если помнишь, рисовали с тобой прямо на влажном песке, а потом ждали, когда прибой смоет наши творения.

У Розы перехватило дыхание, и она не смогла ничего возразить. Полузабытые картинки из далекого детства всплыли перед ее внутренним зрением так ярко, так выпукло и живо, будто все было вчера.

– Отпусти ее со мной! – повторил просьбу отец. – Обещаю, я доставлю ее домой к чаю.

– Я хочу рисовать! – заявила Мэдди тоном, не терпящим возражений.

– Хорошо! – нехотя согласилась Роза. – Но попрошу тебя об одном одолжении, – обратилась она к отцу. – Возьми с собой столь ненавистный тебе мобильник. Так, на всякий случай… Мэдди знает номер моего телефона.

– Ладно! – тяжело вздохнул Джон, достал из ящика стола мобильный телефон и переложил его в карман.

– Ну, вот! Совсем другое дело! – Роза глянула на Мэдди. Та, устроившись прямо на полу, сосредоточенно листала альбом с эскизами Джона. – Так я поехала! До скорого, Мэдди!

Ответа, конечно, не последовало.

В номере Шоны не было. Не видно было и Дженни. Зато откуда-то издалека доносился шум, время от времени что-то падало и стучало, и все это в сопровождении негромкой мелодии по радио. Значит, обе они где-то в доме. Роза отправилась на их поиски. В гостиной она обнаружила некоторые перестановки: диван, обычно закрывавший собой дверь, которой никто не пользовался, был сдвинут в сторону, а дверь распахнута настежь. Роза переступила порог и очутилась в небольшом полутемном коридоре, ведущем неизвестно куда. Прямо хроники Нарнии какие-то, подумала она, сделав несколько шагов вперед, и уткнулась в следующую дверь. Открыла ее и обнаружила там Шону и Дженни. Обе энергично набивали мешки для мусора старым тряпьем и прочим хламом, весело переговариваясь между собой.

– Привет! – поздоровалась с ними Роза. – Чем занимаетесь?

– Вот разгребаем завалы, которые оставила после себя моя покойная свекровь, – вздохнула Дженни. – Она умерла пару лет тому назад, а после ее смерти комната превратилась в склад для ненужных вещей. Брайан тащил сюда все подряд, чему не находил применения в доме. Словом, захламил комнату. А ведь из нее вполне можно сделать еще один номер для постояльцев.

– Не так-то их у вас много, этих постояльцев, как я посмотрю, – миролюбиво заметила Шона. – И комнаты, которые есть, стоят пустые!

Она тайком подмигнула Розе и принялась засовывать в мешок линялую тряпку, которая, похоже, была когда-то гардиной. Но резкой отповеди со стороны хозяйки на это замечание не последовало. Напротив! Дженни перестала возиться с мешками и согласно кивнула.

– Вы правы! – она обвела горестным взглядом свои владения. – Наша деревня медленно, но неуклонно умирает. А вместе с ней и мы. В былые времена, особенно перед Рождеством, от народу отбоя не было. Почти все номера резервировались заранее. И мне нравилось, когда много людей. Я любила встречать новых постояльцев, кормить их завтраком. Но в последние годы весь белый свет словно забыл про нас. Теперь ведь как? Клиенты требуют услуг класса люкс: чтобы на каждой стенке по плоскому телевизору, везде бархатные обои и обязательно неподалеку «бутик». А иначе и не глянут в твою сторону.

– Но, может быть, попробовать и подстроиться под современные вкусы, что-то поменять, усовершенствовать, – робко предложила Роза, вспомнив покрывала со старомодной вышивкой «фитильками», которыми застланы кровати у нее в номере.