– Почему? – подал голос Постышев.

– В восьмидесятых годах предприниматель Студеницкий арендовал на выгоне значительный кусок земли. Построил башню – добротную, кирпичную, высотой в двенадцать метров. Подвёл воду, наладил доставку угля и установил паровую машину Ватта, от которой крутились ножи. Производство заработало на полную мощность. Однако в памятном восемьдесят девятом году, когда случился падёж скота, большая часть готового силоса оказалась не выкупленной. А потом и количество звероферм поубавилось. Студеницкий посчитал затею убыточной и вложился в строительство кирпичного завода, которых у нас, как известно, несколько. В те времена производство кирпича считалось делом прибыльным. Оборудование с башни снял, но остов остался и стоит по сей день. Никто на него прав не предъявлял.

– Понятно, – кивнул Постышев. – Объявляю получасовой перерыв. Во-первых, я должен телеграфировать Дронову. Коль скоро у нас появились сведения, что Нужда оказался визитёром, дело полностью переходит в юрисдикцию Особой комиссии вплоть до полного выяснения всех обстоятельств. Естественно, Амвросий Потапович, никто не собирается отстранять от дела ваших оперов. Напротив, мы рассчитываем на плотное и действенное сотрудничество. Во-вторых, мы располагаем взводом специального назначения при Жандармском управлении под командованием поручика Севастьянова. Осмелюсь напомнить, что именно второй взвод тренирован для действий в полевых условиях. Я сей же час пошлю за ним, консультация военного человека, на мой взгляд, нам просто необходима. Собираемся здесь же через тридцать минут.

Следующие полчаса стали для Сосновцева сущим адом. Он готов был немедленно бежать на окраину Владимира спасать Натали. Умом понимал, что столь серьёзное дело требует подготовки. Пусть они ограничены по времени, план действий необходимо разработать не менее тщательно. Но сердце!.. Сердце рвалось к любимой женщине, побуждало к действию. Не найдя лучшего применения бурлившей в теле энергии, Андрей ходил взад-вперёд по невеликому коридору управления, словно мечущийся зверь, пока Селивёрстову это не надоело.

– Да сядьте вы уже, Андрей Павлович, бога ради. В ногах правды нет. Сейчас соберёмся вместе, всё решим…

Сам штабс-капитан спокойно сидел на стуле, поражая своей выдержкой. Сосновцев присаживался рядом, но долго усидеть не мог. Вскакивал и вновь принимался мерить шагами расстояние от окна до двери кабинета. Однако назначенные полчаса давно миновали, период бездействия приближался к часу, и каждая минута тянулась бесконечно долго. Наконец, они появились: Постышев, Чихов, замыкал шествие поручик Севастьянов. Вошли в кабинет, расселись.

– Начинайте вы, господин поручик, – проговорил Постышев. – Какие у нас перспективы?

– Диспозиция такова, господа, – начал комвзвода. – Как строили в восьмидесятые, все мы знаем. Это не башня – бастион. Если остовом никто давно не интересовался – ведь так, Амвросий Потапович? – то за минувшее время внутри можно было обустроить настоящую крепость. С переходами, бойницами для ведения огня, словом превратить мирное сооружение в серьёзное укрепление. Штурм может оказаться делом непростым и опасным. Далее, башня стоит на некотором возвышении. Рядом две пристройки, очевидно, там стояла паровая машина для работы ножей и запас угля. С одной стороны от объекта тянутся пустыри, с другой – заброшенный лагерь, времянки, и с тыла – выгонные земли, где скот подъедает траву уже к концу августа, а сейчас там и вовсе пусто. С верхушки башни прилегающая территория отлично просматривается, подобраться к объекту незаметно практически невозможно. На Стрелковом валу очень удобно поставить наблюдателя, который вовремя сообщит о приближающейся опасности. Во времянках пустующего лагеря легко оставить засаду, там между домишек сущие лабиринты, чёрт ногу сломит. Таким образом, подходы к башне не только просматриваются, но и простреливаются. Тем не менее, штурм возможен, особенно, при поддержке артиллерии и с воздуха.

Когда он успел всё разведать, поразился Андрей? И о каком штурме идёт речь?

– Вы можете привлечь дирижабли Эскадры, Пётр Афанасьевич? – осведомился пристав.

– Могу. Я многое теперь могу, господа, – ответил Постышев. – Только что пришла «молния» с набережной Фонтанки. Мне временно присвоен статус «литера А». Можно поднять в небо дирижабли 6-й Эскадры, можно поднять по тревоге 9-й Гренадерский Малороссийский полк, можно объявить блокаду всего района. Вот только спасёт ли это Наталью Русланову?

– Однако опасность банды достаточно велика, – возразил офицер. – Я тоже получаю распоряжения из Петербурга. Дело взял на контроль начальник Штаба Корпуса жандармов его высокопревосходительство генерал от инфантерии Зуев. Наверху есть мнение, что миндальничать в данном случае недопустимо. Банда должна быть нейтрализована, вплоть до полного физического уничтожения.

– Банда, но не заложница, – парировал Постышев. – Если погибнет ни в чём не повинная девушка, в том же Петербурге этим будут недовольны, уверяю вас. И я буду, да и вы сами, господин поручик, я думаю, в восторг не придёте. Здесь нужно придумать некоторую хитрость.

– В данных условиях хитрость может быть одна, – проговорил Севастьянов. – Вылазка моих «спецов» с подготовленных позиций. Но времени обустроить эти самые позиции крайне мало. Не удивлюсь также, если у противника припасены сюрпризы – освещение подходов мощными прожекторами, пристрелянные из пулемётов сектора. Легкие полевые орудия – почему бы нет? Броневик-то у них был. Помочь нам изнутри некому – положим взвод до одного человека, и ничего не добьёмся.

– Есть конкретные предложения? – осведомился Постышев.

– Массированная общевойсковая операция с привлечением тяжёлого вооружения и дирижаблей, – отрубил капитан. – Артобстрел можно провести вокруг башни, не целясь непосредственно в стены. Для психологического эффекта, так сказать. Господа, против нас выступают не регулярные войска, всего лишь кучка бандитов. Начнут рваться снаряды, побегут как тараканы. Будем надеяться, девушке повезёт, и она уцелеет во время этой свистопляски. Можно попытаться также десантировать моих бойцов с дирижабля через крышу.

Постышев молчал, катал желваки на скулах.

– Не забывайте, господа, – время идёт, – напомнил пристав. – Срок нам определён дотемна.

Больше сдерживаться Сосновцев не мог. Обсуждение велось персонами, облечёнными реальной властью и полномочиями, даже Селивёрстов, которого здесь все знали и признавали за человека знающего и в военном деле опытного, помалкивал. Но сейчас направление беседы неуклонно склонялось к тому, что в крайнем случае жизнью Натали можно пожертвовать. Приказы поступают с самого верха, цена жизни одного человека в такой ситуации может стремительно уменьшаться. Допустить этого было нельзя.

– Позвольте, господа, – поднялся со своего места Андрей.

Взгляды собравшихся повернулись к нему. Хмурый – Постышева, удивлённый – Севастьянова, нейтральный – Чихова.

– Говорите, только коротко и по существу, – разрешил особист.

– Господа, широкомасштабная операция неминуемо приведёт к гибели заложницы! Один шальной снаряд… Да и потом, завидев пушки и дирижабли, бандиты поймут о провале своих замыслов. Фёдор ясно выразился: приведёшь солдат – девушке смерть! Им ничего не стоит убить Натали и попытаться скрыться малыми группами. Умоляю, господа, помилосердствуйте! Мы не можем допустить смерти Натальи Анисимовны!