мужа нет, родители не в восторге. Девочки её опекают. Правильно, нужно помогать, если в меру. А со вкусностями в Черноземске последнее время не очень, чтобы очень. Разве на рынке купить полкило мандаринок, но на рынке недёшево. А тут Новый Год, всякому хочется праздничного на столе.

Провожающие поставили корзины в багажник.

Организовалась колонна: впереди милицейская «Волга» с полковником, затем «Чайка», следующие мы на «ЗИМе», и замыкает опять милиция, «Жигули» с майором. Её, милиции, было много больше, но Стельбов, памятуя о семи няньках, избыток отпустил еще в прошлом году.

И мы тронулись. В смысле – начали движение.

По Каборановску ехали неспешно. Двадцать пять километров в час. Я настоял. Я-то трезвый, и в колонне нашей водители трезвые, ну, надеюсь. А вот остальной народ славного города может и перешагнуть границу. Выскочит на дорогу, тут-то мы и начеку. С двадцати пяти тормозить не сложно.

– Красота какая! – сказала Лиса.

Дорога делала петлю, и мы снова увидели Замок. В просвете меж туч показалась луна, почти полная, яркая, и вид получился вполне романтический. Хоть картину пиши. Или фотографируй. Жаль, что нет у меня такой плёнки, которая вместила бы ночной пейзаж.

Надежда сидела рядом, на переднем сидении, а заднее мы отдали Стельбовым, отцу и дочери. Может, поговорить хотят, или просто побыть рядом.

– Я включу радио? – спросил я пассажиров.

– Включай, включай, только негромко, – разрешил Стельбов.

Венское радио передавала музыку Штраусов. Для начала года – годно!

Радио – это для Стельбовых. За музыкальной завесой можно говорить свободнее, вальс заглушает голоса.

И они говорили. Немного.

– А Ворона больше нет, – сказала Лиса. – Улетел Ворон. Еще летом. За радиохулиганство оштрафовали, конфисковали аппаратуру, он и уехал. Нам Люба рассказала.

– Кем же он был?

– Инвалид. Он в армии срочную служил, что-то там произошло, вернулся инвалидом. Без ноги. От колена и ниже. Выучился на бухгалтера, заочно, работал в Доме Быта, а после работы хулиганил в эфире. Свободный оператор, вольный каменщик. Ну, а как отобрали магнитофон и приёмник, он обиделся и уехал.

– Куда?

– Собирался на север, в Заполярье. Пора и мир посмотреть, говорил, бухгалтеры везде требуются. И денег заработать. Новый магнитофон купить, радиоприемник, детали всякие…

Вальс «На прекрасном голубом Дунае» звучал маняще, чарующе. Видели мы этот Дунай. Не очень-то он и голубой. Кстати, а не прокатиться ли нам по Дунаю – на круизном теплоходе? Летом?

Ага, ага. Были мы казаки вольны…

Каборановск остался позади, и теперь мы ехали быстрее. Хочется домой, понятно. Всем хочется. И водителю «Чайки», и милиции, и мне тоже.

Вот «Чайка» прибавила скорость сверх условленного. Отчего б и не прибавить, дорога хорошая, дорога свободная, дорога чистая, мощные фары светят далеко. И милицейская «Волга» как рыба-лоцман.

Но я на провокации не поддаюсь, держу упорно шестьдесят, и «Чайке» поневоле приходится унимать резвость. Но через десять минут маневр повторяется. И ещё. Конечно, если под капотом двести лошадок, хочется показать превосходство и укорить хозяина, мол, зачем ты пересел на старую клячу, когда есть я, такая красивая, такая мощная, такая резвая.

И Стельбов говорит:

– Миша, ты можешь прибавить немножко?

Я сначала убираю музыку до минимума, и лишь потом отвечаю:

– Андрей Николаевич, если я разгонюсь до девяноста, то мы выиграем четверть часа или около того, но вероятность аварии с серьезным исходом возрастёт в восемь раз. Оно нам нужно? Оно нам не нужно! У нас тепло, у нас музыка хорошая, у нас прекрасная компания – куда торопиться, зачем? Жизнь, она здесь и сейчас!

И продолжал держать шестьдесят.

– Не отвлекай Чижика, папа, – скомандовала Пантера. – Он знает, что делает. Он всегда знает.

И Стельбов успокоился.

А водитель «Чайки» нет. Опять устремился вперёд.

Я возвращать громкость не стал. Чуть-чуть слышно, и довольно.

Еду, смотрю на дорогу, не перебежит ли её заяц на беду. На свою заячью беду, не на мою. Нет, зверюшек я жалею, но твердо заучил правило: моя жизнь дороже. И потому ни резко тормозить, ни сворачивать в кювет не стану. Заторможу обычно, и попытаюсь объехать в пределах дороги без выезда на встречную полосу. Невозможно? Значит, бедный зайчик…

Пока я размышлял о судьбах зверушек, «Чайка» ушла далеко вперед. Улетела, это же птица. И вдруг что-то случилось: дальний свет её мощных фар погас. А несколько мгновений спустя раздался непонятный звук, будто кошка что-то сбросила со стола.

Я медленно сбавил скорость до тридцати. Медленно – чтобы в нас не врезались милицейские «Жигули», что двигались в арьергарде.

– Что там, Чижик? – спросила Ольга.

– Подъедем – узнаем.

Через минуту стало видно: «Чайка» столкнулась с грузовиком. И крепко столкнулась.

Я остановился, вышел.

Очень крепко столкнулась. Водитель собою выбил переднее стекло и вылетел наружу, прямо на капот грузовика.

Никаких признаков жизни. Да и откуда им быть, признакам, если, как говорят деревенские фельдшера, «все мозги наружу». Может, и не все, но наружу.

Заглянул в кабину грузовика, «Газ-51».

Тоже безрадостная картина. Совсем.

Тут и милиция подоспела, арьергардная.

Майор первым делом подбежал к «ЗИМу», убедиться в целости и сохранности Стельбова. Но Стельбов и сам выбрался наружу. Вышел. Из «ЗИМа» очень удобно выходить.

– Что там?

– Ничего хорошего. Травматические повреждения, несовместимые с жизнью.

– И Степан…

– Если Степан – водитель «Чайки», то и Степан, да. И второй, водитель грузовика, тоже да.

– Но как? Почему?

– Это не ко мне.

Подал голос майор:

– Будем разбираться, товарищ Стельбов. Будем разбираться…

– Товарищ майор, – обратился я. – Каков протокол действий при покушении на охраняемую персону?

– Что?

Я повторил.

– Какое покушение? Обычное дэтэпэ!

– Это будет ясно после расследования. А пока выводов нет, следует действовать так, как будто имеет место покушение! Ну, так положено было прежде, как сейчас – не знаю. Вы тут главный от милиции.

– Сейчас подъедет полковник Викторов, он и решит, – ответил майор.

– А вы, стало быть, не решаете?

– Вот что, Миша. Садись в машину и вези девочек в город, – скомандовал Стельбов.

– Непременно, Андрей Николаевич. Но только вместе с вами.

– Я останусь здесь.

– Это зачем? Вы не врач, да врачу тут делать уже и нечего. Вы не гаишник, вы не из КаГеБе, что вам тут оставаться? Вам уезжать нужно. Немедленно. Мало ли что случится.

– Садись в машину, папа! – это подошла Ольга. – Мы без тебя не поедем.

– Нужно дождаться полковника Викторова! – подал голос майор.

– Странно, где же этот полковник? В решающий момент его почему-то нет! – сказала Ольга и повела Стельбова в «ЗИМ». Тот неохотно, но пошёл.

– Действительно, где же полковник? Вы можете с ним