Полностью подавленный происшедшим Шардан не стал ему возражать. Как поступать в таких случаях, в Истамбуле его не учили. Братья вскочили на уже оседланных коней и в сопровождении двух десятков охранников поскакали в ставку Девлет-Гирея.

Через час они были в шатре хана. Тот уже проснулся и потягивал из пиалы крепкий зеленый чай, закусывая его свежеиспеченной лепешкой с овечьим сыром.

Хаспулат сказал отцу, что Шардан дал в его присутствии Хаджи-мурзе приказ провести малыми силами разведку, прежде чем ввести в бой весь отряд, но тот пренебрёг приказом принца, пошел в атаку на превосходящие силы русских и погубил всех своих воинов.

Отец, узнав о случившемся, пришел в неистовство. Он метнул прочь стоявший перед ним фарфоровые китайский чайник и чашку с чаем, вскочил с ковра и принялся кричать на бестолковых сыновей.

Хаспулат стал рвать на себе золотой халат и просил хана простить его за то, что он не проверил исполнение команды брата самонадеянным мурзой Хаджи. Потом он попросил хана дать им отряд побольше, чтобы они могли найти и уничтожить русских наглецов.

Все время, пока Хаспулат излагал хану свою версию происшедшего ночью сражения, Шардан стоял с побагровевшим от стыда лицом и молчал.

Как и предполагал хитроумный Хаспулат, Девлет-Гирей долго кричал, но дал им под начальство стоявший в арьергарде усиленный тумен и приказал разбить находящийся у него в тылу дерзкий русский отряд.

– У-ни-что-жить русские силы до конца дня, не считаясь ни с какими потерями, – прокричал, растягивая первое слово фразы хан.

Потом Девлет-Гирей выхватил из рук стоявшего рядом с ним охранника длинное копье и буквально втиснул его в правую руку Шардану.

– А ты лично должен обезглавить воеводу русского отряда и привезти мне на острие этого копья его голову. И не выпускай ни на минуту это копье из рук, чтобы оно тебе напоминало о моем приказе!

– Вы вдвоем сможете справиться с этой простой задачей? – строго спросил под конец встречи хан обоих сыновей.

– Сможем, великий хан! – хором ответили братья.

Они низко поклонились отцу и, пятясь, вышли из его шатра. Ни слова не сказав друг другу, принцы вскочили на своих белых аргамаков и помчались поднимать по тревоге располагавшийся неподалеку тумен.

Шардан вез с собой копье, которое вручил ему отец. Скакать с длинным копьем в руке ему было несподручно, но он боялся передать оружие кому-либо другому и тем самым ослушаться приказа отца.

Понимая, что старая хитрость не пройдет, Хворостинин, а это именно он был командиром «дерзкого» русского отряда, решил применить новую тактику.

Воевода разбил воинов своего полка на пять групп и расставил их на дороге на расстоянии версты друг от друга. Впереди каждой из групп он поставил по две сотни всадников с пистолетами и карабинами, а сзади них по две сотни лучников.

Когда голова татарского тумена стала подъезжать к первой группе, его воины стали залпами палить из пистолетов и карабинов, отходить назад, но не пристраиваться в тыл своей колонны, а скакать по дороге прочь, за версту от пятой группы и только там выстраиваться в колонну и заряжать свое оружие.

Лучники первой группы непрерывно стреляли по татарам из-за спин товарищей, вооруженных огнестрельным оружием, а когда те уходили, скакали вслед за ними на новые позиции.

В результате вышло так, что почти тысяча татарских всадников была расстреляна отрядом Хворостинина во время их движения по дороги на протяжении всего в пять верст.

Этот прием русским удалось повторить еще один раз. Дальше дорога на Серпухов вышла из леса и фланги русской колонны обнажились.

Хаспулат предусмотрительно скакал в середине тумена и держал при себе Шардана. После встречи с русскими всадниками передовой линии тумена он дал команду всем стрелять по ним из луков. Убедившись, что стрелы практически не приносят вреда противнику из-за того, что не могут пробить доспехов, в которые они облачены, Хаспулат приказал остановить бесполезно стрельбу, но продолжать наступление.

Как только старший сын хана увидел, что из-за расширения дороги открылись фланги русского отряда, так он послал своих воинов по лугу в обход слева и справа.

Русские стали поспешно отходить, отстреливаясь на ходу, но уже не причиняя такого смертельного урона наступающим татарам как раньше.

Пару раз татары догоняли русских всадников, но те отбивались саблями и вновь уходили прочь. Татары, проскакавшие без отдыха в то утро верст на двадцать больше, никак не могли догнать «задравший» их русский отряд на свежих лошадях.

Преследуя русских, Хаспулат вскоре увидел слева от дороги, на вершине невысокого холма выстроенный кольцом обоз противника. Скакавшие впереди русские всадники повернули к своему обозу, проскакали вслед за ждавшими их у дороги дозорными по полю и скрылись за холмом. Вдали за холмом виднелась изгибающаяся полукругом река, и уйти небольшому «дерзкому» отряду было некуда.

Хаспулат приказал первым пяти тысячам татар скакать вслед за убегающим противником и не спеша поехал вслед за ними. Своему брату он велел стоять с оставшимися пятью тысячами всадников в резерве на дороге.

Дорогу, по которой только что проскакали русские всадники, их пехота перекрыла рогатками. Объехать рогатки мешали вкопанные повсюду остроконечные колья.

Подъехавшие татарские всадники сбились в кучу на поле перед холмом, не зная, что делать.

Старший сын хана пробился сквозь ряды сгрудившихся воинов поближе к русскому обозу для того, чтобы прояснить обстановку. Он увидел, что телеги в русском обозе укреплены деревянными щитами, в которых были проделаны треугольные отверстия, что часть щитов имеет какие-то дверцы. Не придав этому большого значения, он отдал своим всадникам команду пускать по лагерю из луков навесом стрелы.

Однако, как только его нукеры потянулись за луками и стрелами, в щитах, прикрывавших телеги, открылись дверцы, оказавшиеся пушечными портами, и оттуда полыхнуло огнем и с грохотом вылетело три десятка ядер. Одновременно из отверстий в щитах раздались залпы сотни пищалей. Вокруг Хаспулата стали падать один за другим его воины и их кони, которых тоже не щадили извергаемые русскими воинами ядра и пули.

Через пару минут из-за деревянных стен раздался еще один залп пищалей, затем еще один. Так быстро перезаряжать пищали было невозможно и это означало, что стрельцов много, и они палят по очереди, давая друг другу время перезарядить оружие.

Хаспулат понял всю опасность сложившегося положения и хотел дать команду к отступлению для перегруппировки сил. Однако вновь отворились порты в дубовых щитах и пушки выстрелили еще один раз. Обороняющиеся меняли не только пищали, но и пушки у портов, что сильно ускоряло частоту ведения стрельбы.

Второй пушечный залп оказался роковым для Хаспулата. Одно из выпущенных русскими пушкарями ядер попало ему прямо в грудь. Снаряд смял, как тонкий листок бумаги, его черный, с золотой насечкой доспех и глубоко впечатался в тело. При этом из-под доспеха наружу не вытекло ни капли крови.