экспериментаторов, на костях которых и вырабатываются правила безопасного обращения с технологией. До такой степени жертвовать собой ни Ян, ни тем более Саша не хотели.

Но совсем отказаться от экспериментов было невмоготу. Поэтому договорились ни при каких условиях не покидать капсулу, ни в чём не участвовать и только наблюдать. Кроме этого, Ян сумел добиться некоторого прогресса в позиционировании – удалось запрограммировать правило, согласно которому позиционирование в хроно-пространственной точке происходило не на уровне земли, как до сих пор, а на уровне земли плюс двести метров вверх. Таким образом, возможность внезапного нападения аборигенов сводилась к минимуму. Изначально думали задать «+1000 метров», но тогда вставал вопрос с перепадом атмосферного давления при пристыковке, кроме того, появлялся риск попасть в грозовое облако. Также Яну удалось частично распараллелить параметры хроно– и пространственной локализаций, иными словами, находясь в одном временном поле, они теперь имели возможность менять своё пространственное положение, как бы перемещаясь. Словосочетание «как бы» здесь вполне уместно, ибо непосредственно движения в его обычном понимании не происходило, но капсула всякий раз «прописывалась» в новой точке пространства, что создавало иллюзию её последовательного перемещения. По крайней мере, это удавалось делать в режиме программного симулятора.

Наконец Ян назначил эксперимент. Все, кроме диакона, выразили готовность принять участие. Диакон же счёл это дело богопротивным, отговаривал от участия своих церковных коллег и вообще рассуждал о необходимости запрета науки, потому что нужно ходить в храм и молиться, ибо только так обретёшь жизнь вечную, а научно-технический прогресс – это от диавола.

Ян, впрочем, нисколько не огорчился – он и не хотел брать диакона. К тому же имело смысл оставить наблюдателя «снаружи», на случай, если во время эксперимента с ними произойдёт непоправимое. Сергия он тоже брать не хотел, но куда от него денешься. Зато Ящур всё больше нравился Яну, у него давно не было таких благодарных слушателей.

В намеченный день все собрались в квартире Яна и Саши, в большой комнате. Окна плотно закрыли, чтобы снизить шум от дороги. Диакона оставили на кухне, снабдив инструкциями на случай, если они вдруг не вернутся. Там же расположили основательный запас «горячительного» и закуси для обмытия эксперимента в случае успеха. Возникла ещё идея для успокоения нервов грамм по пятьдесят принять заранее, особенно активно продвигавшаяся Ящуром, но Ян отверг это предложение.

Начало эксперимента прошло примерно как в прошлый раз. После отстыковки снова пошли удивительные ощущения – что-то среднее между состоянием полёта и свободного падения. Занимательно, что «внешний экран», как экспериментаторы называли всю переднюю полусферу, теперь не заслоняла ни дымка, ни пелена. Поэтому, когда часть комнаты, превратившаяся в капсулу, качнулась и устремилась вверх, они увидели, как пронзили всё здание, пролетев через вышестоящие квартиры. Разобрать детали, правда, не удалось – Саше больше запомнилось мелькание кирпичных стен, прошиваемых ими насквозь, чем содержимое комнат. Ещё мелькнул кусок улицы, но после этого земля исчезла, и они оказались в пустом белом бесконечном пространстве. Саша стал крутить головой – пространство без единого ориентира выглядело крайне необычным. Невозможно было понять, движешься ты или стоишь на месте. Верх и низ ещё как-то определялись, потому что пол, стол и стулья путешествовали вместе с ними.

– Интересно, – спросил Саша, а что увидит диакон, если заглянет в комнату после отстыковки? С телами понятно – они убыли. Допустим, вместе со стульями. Но что же с полом – не пропадёт ли его часть на время и не напугает ли этим соседа снизу?

Ян задумчиво погладил бороду.

– Полагаю, нет. Тут две гипотезы. Одна говорит о том, что с нами действительно путешествует часть пространства, охваченного хронополем. Другая, более вероятная, о том, что путешествуем только мы как носители сознания, так как хронополе, по крайней мере такой частоты, может воздействовать только на носителя сознания. Чтобы перемещать предметы, потребуется другой вид хронополя, с иными характеристиками, ведь течение времени для человека и для камня кардинально различно. Мы пока можем генерировать хронополя только с «человеческими» частотами.

– А как же тогда мебель и часть пола? – Саша даже слегка топнул ногой, чтобы показать реальность последнего.

– Видимо, это виртуальная проекция. Как бы прорисовка, только не на экране компьютера, а в осязаемой сфере. Попробуй «стену», – он потянулся к краю, и его руку остановила невидимая поверхность.

Саша тоже попробовал – рука упиралась во что-то мягкое, как резина или пластик, довольно тёплое, но в то же время неподатливое.

– Это условные границы капсулы. Здесь они не выражены никак, а там – он показал на пол – выражены. Отчасти это и проекция нашего собственного сознания – нам так удобнее. А вообще, здесь говорить о законах классической физики не стоит, ведь мы сейчас вышли за пределы физического мира – посмотри вокруг: ни эха, ни дуновения, ни единого ориентира. Мы сверху чего-то, или, наоборот, снизу, или ещё где – совершенно не ясно. С ума сойти можно!

– А что программа показывает? – испуганным голосом спросил Сергий. – Ты задал, как и договаривались, середину XIX века?

– Да. Программа показывает, что всё О.K. – спокойно ответил Ян. – Точнее, было всё О.K., – в его голосе тоже возникли нотки беспокойства. Я задал медленный темп перестыковки, и всё шло благополучно, но, как только мы опустились до первой трети ХХ века, наше продвижение остановилось.

Он не успел развить свою мысль. В этот момент капсулу снова качнуло, а в белом пространстве появились лёгкая дымка, голубизна и обрывки облаков.

– Похоже, пристыковка начинается! – пояснил Ян.

И действительно, снизу показался город, но не Питер, а Москва – её не сложно узнать. Капсула снизилась до указанных в настройках двухсот метров над городом и заскользила по одному ей ведомому маршруту. Ян пока наблюдал и не вмешивался в процесс. Физически их движение воспринималось иначе, чем скольжение. Поскольку не было ни ускорений, ни ветра, ни шума, казалось, они стоят на месте, а земля движется под ними сама.

Скоро на экране отобразился обычный набор данных после пристыковки. Компьютер подтвердил, что это действительно Москва, указал координаты GPS, время и дату. Циферблатное время совпадало с моментом отстыковки в Питере, а календарное обозначалось как октябрь 1936 года.

– Что это нас сюда принесло? – удивился Ян. – Дальше не получилось пройти!

– Да и не надо дальше! – решительно сказал Сергий. – Ты ведь девятнадцатый век выбирал, чтобы не слишком далеко погружаться на всякий случай? А тут ещё ближе и ещё спокойнее!

Они плыли над Москвой, или, как им казалось, Москва плыла под ними. Впереди виднелись башни Кремля. Саша узнал дом Пашкова – он почти не изменился с того времени. По Моховой ходили трамваи – достаточно древнего вида, как будто деревянные, по