Мундир, не выдержав, лопается по швам, сползает, но из-за костяной брони, сплошь покрывшей тело, Ксан совершенно не выглядит обнажённым. За спиной распахиваются два огромных кожистых крыла, каждое оканчивается раздвоенным когтем. Когти на руках Ксан втягивает, будто кот.

Засмотревшись, я даже забываю про наступающий песок, потому что ко мне возвращается чувство защищённости, и я никак не могу сообразить, чего именно Ксан просил не пугаться. Всё же хорошо? По крайней мере жрец больше не угрожает ни родителям, ни Кею.

Склонив голову, Ксан шагает ко мне вплотную, и я касаюсь его плеча. Костяные пластинки шероховатые, тёплые, немного царапучие. Ксан обнимает меня со спины, прижимает к себе. Крылья выворачиваются под неестественным углом, и становится темно — крылья сворачиваются над нами плотным куполом. Мы задохнёмся не сразу…

— А где Манс? — я ведь его видела.

— Успел выскочить.

Надеюсь, он в порядке.

— Он приведёт помощь?

— Нет, сами выберемся.

Я слабо представляю, как именно, но Ксану доверяю, к тому же в его голос вернулась та самая придающая мне сил уверенность.

Кожаные крылья смыкаются ещё плотнее, Ксан наклоняется. Его движения ощущаются необычно. Должно быть, со стороны, спелёнутые вместе мы похожи на… очень толстого червяка. И именно это Ксан и делает — извивается и ползёт в толще песка.

Пфф! Мне становится смешно, хотя нет повода для веселья. Я сдерживаюсь и уточняю:

— Я могу чем-то помочь?

— Не нужно.

Неожиданно, но мы пробираемся довольно быстро. Постепенно я понимаю, что сила Кадора не так уж и велика. Иссушенный жарой пустыни песок рассыпчатый. Да, он опасен, и без Ксана я бы погибла. Но мокрый песок, пропитанный водой, был бы куда большей угрозой.

Крылья раскрываются, Ксан помогает мне подняться на ноги.

Его трудно узнать в демонической ипостаси.

— Тебе идёт, — улыбаюсь я и тянусь к его щеке.

— Иси, ты… не боишься?

— Чего? — по-прежнему не понимаю я.

Ксан полностью убирает крылья и лишь частично костяную броню. Тело остаётся закрытым, а лицу и кистям рук возвращается человеческий вид.

— Пойдём, тебя проводят в посольство, а я найду твоих родителей.

Разумно, ведь для Ксана я буду обузой.

Но последовать его плану мы не успеваем. Раздаётся полный ужаса и боли крик.

Я вздрагиваю, оборачиваюсь. Проём, который я раньше не видела, открыт. Видимо, это и есть пусть в третий алтарный зал. Вниз убегает лестница с крутыми ступеньками, грубовато вырубленными из каменных плит, стену украшают барельефы. Детали я отмечаю лишь мельком. Взгляд прилипает к Мансу. Парень пытался бежать, но гончая уже схватила его за ногу. Миг, и она порвёт ему горло.

Коротко выругавшись, Ксан бросает клинок будто копьё, сбивает гончую, но не убивает. Зато выигрывает время, чтобы сбежать вниз.

— Иси, уходи! Ориентир — на фонтан. Помаши, и к тебе подойдут мои люди.

Если бы…

— Ксан, здесь жрец.

Или младший ученик. Ритуальная одежда выдаёт принадлежность к культу, лицо вчерашнего ребёнка, а в руке короткий нож.

Жрец надвигается на меня. Попадаться плохая идея, и я не придумываю ничего лучше, кроме как рвануть вниз, тем более Ксан разобрался с гончей вторым ударом.

— Иси? Не…

Со стороны зала выскакивают ещё три гончии. Ксан срубает их. В это время жрец успевает добраться до меня. Манс, несмотря на тяжёлое ранение, отталкивается рукой от пола, достаёт жреца клинком.

Тварей вроде бы больше нет.

Я смотрю в зал и застываю, не веря своим глазам. Уже виденный мной песок, толстым слоем укрывающий пол. Алтарь Белой богини разбит, вместо него установлен алтарь Кадора, и от него тянутся чёрные цепи, сковывающие жриц, моих родителей, Кея, остальных князей и княжён, в ком дар пробудился.

Их тоже захватили?! Если их тоже отравили, то ничего удивительного.

Меня пугает не то, что их привезли сюда. Страшно то, что жертвоприношение приближается к кульминации. Их всех убьют, а магия, дарованная Белой богиней, будет передана Кадору. Он… сможет поглотить не только полуостров, не только весь континент целиком, но и саму богиню.

Заметивший нас главный жрец не прерывает ритуал, но приказывает подчинённым разобраться.

Великий князь здесь же.

Как и Габриэль.

— Леди Кокберг легла под демона? — брезгливо кривится Великий князь. Вероятно, он сам не подозревает, насколько он угадал. — Мои соболезнования. Так низко пасть…

Я кошусь на Ксана. Его лицо снова скрыто антрацитовой чешуёй, не узнать.

Может, мне удастся сыграть?

— Ваша светлость знает, что Песчаный Кадор способен обратить тела своих последователей в песок? Особенно, если есть желание кого-то… закопать.

— Хм?

— Мои соболезнования, ваша светлость. Его высочество принц Джерден на мои глазах… рассыпался.

— Джер?! — вскрикивает Габриэль, но один из младших жрецов резко одёргивает её, и принцесса подавленно замолкает и не пытается скрыть текущих по щекам слёз.

В отличии от дочери Великий князь пожимает плечами:

— Такова цена. Превыше всего Кадор, величайший из богов, ценит тех, кто приносит ему в жертву наследников.

Не сработало…

Младшие жрецы слаженно пытаются атаковать, Ксан словно не замечает их потуг. Я не знаю, почему Кадор не превращает в песок и их. Могу лишь догадываться, что Джерден воззвал к Кадору, а жрецы — нет. Жить хотят даже последователи Кадора.

Главный жрец бьёт навершием своего жезла по узлу чёрных цепей на алтаре:

— Прими! — исступленно кричит он.

Цепи оживают, шевелятся, будто змеи. Зал наполняется стонами. Пожилая жрица выгибается. От неё по чёрной цепи к алтарю утекает самый настоящий молочно-призрачный свет. Что-то ещё неуловимое тоже уходит. Сама жизнь? Жрица падает замертво, и цепь осыпается чёрным песком, отпускает её.

Я ничем не могу помочь…

Манс, кое-как остановивший кровь зельем, сжимает клинок и охраняет меня, насколько это возможно.

Я должна вернуться в прошлое. Белая богиня, помоги же! Кадор уже пьёт твою силу, помоги остановить…

Ксан добирается до моих родителей, отбрасывает меч, и голыми руками рвёт цепи одну за другой. Магия цепей развеивается в считанные мгновения. Я выдыхаю. Я отчётливо понимаю, что Кадор успел забрать часть подаренных богиней сил, но по крайней мере родители и Кей живы, всё остальное не имеет значения.

— Прими жертвы, Кадор, величайший из богов, — исступленно кричит главный жрец.