А я опять без косметики, и волосы торчат как у ведьмы. Хорошо, хоть платье приличное. Что за карма такая!

– Лиля… спасибо. Не ожидал, что найдется такой человек…

– …который пойдет за кошкой? Да, плохо, если не на кого рассчитывать, кроме кошки. Где она, кстати?

– Трескает колбасу на кухне, – из коридора возникла Ника. – Что вы тут стоите смотрите? Ты – шагом марш в ванную. А ты – давай со мной на кухню. Вот, держи – она протянула Саше новый спортивный костюм. – А то твой проще выбросить, чем отстирать.

Оказавшись на кухне, я увидела, что кошка в самом деле с аппетитом наворачивает нехилый кусок колбасы.

– У меня к тебе серьезный разговор, – сказала Ника.

Эту фразу я терпеть не могу. Обычно это означает, что разговор предстоит неприятный, а я окажусь в чем-то виноватой.

– Что такое? – я внутренне напряглась, ожидая разборок.

– В общем, Лилька, дела такие: сколько времени, говоришь, он не ел? Надо срочно накормить, а последняя колбаса сама видишь где.

– Продукты есть какие-нибудь?

– Полно продуктов! Но… их надо приготовить.

Уф-ф! Как же я забыла, что Ника патологически ненавидит готовку. Максимум, на что ее хватает, – это нарезать бутерброды. Но этот вариант, учитывая довольное урчание кошки, отпадал.

– Так это и есть весь твой неприятный разговор?

– Ага…

– Думала, ты меня напугаешь чем-то страшным.

– А что может быть страшнее, чем готовка?

Ужин я приготовила быстро, стараясь как никогда прежде. Ника тем временем пыталась навести порядок, а кошка с царственным видом залезла на подоконник и оглядывала оттуда окрестности.

– И все-таки, – не утерпела я, – почему ты не позволила открыть ту дверцу под лестницей? Ведь Сашка был там! Стоп! Ты потом сказала, что там был не человек.

– Я и сейчас на этом настаиваю, – флегматично ответила моя подруга.

– Хочешь сказать, что Сашка нежить?!

– Не то чтобы нежить… Но что-то с ним не так.

– Быть того не может, он нормальный человек! – Я машинально ставила на стол свою стряпню.

– Не спорю, нормальный. И даже не опасен для нас в данный момент. Однако лежит на нем что-то очень недоброе, некая печать темных сил.

– Не верю!

– И зря. Твоя подруга все поняла правильно. Прошу прощения, не знаю имени…

Сашка, с мокрыми волосами, облаченный в новый спортивный костюм, стоял в дверном проеме кухни и явно слышал наш разговор. Теперь бросалось в глаза его чахоточно бледное лицо, впалые щеки, темные круги под глазами. Что же с ним было до сих пор?..

– Ах да, я же вас еще не познакомила, – подскочила я. – Саша Лютый, Ника Черная.

– Саша Лютый? – Ника подняла глаза, пытаясь что-то вспомнить, и, кажется, ей это удалось. – Ах да, Саша Лютый! Тогда понятно.

Сама я так и не вспомнила, где слышала это имя, но сейчас для меня было важнее наконец-то его накормить.

– Потом поговорим! – воскликнула я. – Садитесь ужинать скорее. Не знаю, как вы, а я голодна как волк!

Никого не пришлось упрашивать, особенно Нику.

– Спасибо вам за все, девчонки, – Саша поднялся первым. – А теперь я пойду, наверное.

– Куда ты пойдешь? Тебе есть куда идти? – поднялась и Ника.

– Не в этом дело, просто я должен срочно попасть в одно место… К тому же ты права – не стоит вам пускать в дом кого попало.

– Сядь, – властно произнесла она. – Нашел время для обид! Нам сейчас нужно выяснить, с чем мы столкнулись и чего нам ждать.

Несколько секунд они смотрели друг на друга, а я подошла и усадила Сашку на диван:

– Отдохни для начала, ты же еле на ногах стоишь.

Он не стал возражать и устало откинул голову на спинку дивана.

– А у меня такое чувство облегчения, будто все плохое уже позади и ничего больше не произойдет, – сказала я. – С Вадимом я рассталась, и все живы и невредимы!

– Ах, если бы все было так хорошо, – сказала Ника. – Давай рассказывай, что ты там видела.

Мой рассказ с интересом слушали оба. Сашка даже с дивана поднялся, слушал с волнением.

– Ты не брала монетки у этого Вадима?! – воскликнул он, когда я замолчала.

– Нет, а что за монетка?

Он с облегчением выдохнул и снова рухнул на диван:

– Слава богу! Лиля, добрая душа, позаботившаяся о никому не нужной бездомной кошке! Какой бы ты лакомой добычей стала для них! Какое счастье, что этого не случилось!

– Да что за монетка, в чем дело? – воскликнула я, хотя уже почти догадывалась.

– Хозяин Теней, – грустно сказал Сашка. – Он ненавидит людей, он мстит им…

– За что?

– Кто знает? Можно только догадываться. Живет он на свете уже очень долго. В его власти многое – эти страшные Тени, духи давно умерших злодеев. Он хозяин того места, где мы сейчас были. Из него много выходов, можно выйти даже в чужом городе…

– Как я и говорила, – вставила Ника.

– Он заманивает к себе разных людей, – продолжил Сашка. – И человек становится одурманенным, остается в этом проклятом подземелье. А пока он там, в его облике на свет может выйти одна из Теней! Все думают, что это обычный человек, но творит этот человек такое, что маньяки и бандиты отдыхают! – в сердцах воскликнул он. – Это хитрые и очень злобные твари! А Хозяин радуется их злодеяниям. Особое удовольствие ему доставляет заманить к себе хорошего, доброго человека и выпустить монстра в его обличье!

– Так вот что за тени плясали по потолку! – я всплеснула руками. – А куда же деваются сами люди?

– Он понемногу выпивает их жизнь… Лучше тебе не знать, как это делается. Тех людей, лица которых ты сейчас видела, уже нет в живых. Но так он поступает с немногими, а остальным дает монеты.

– Какие монеты?

Сашка встал, подошел к окну, выглянул. Спящий Девятнадцатый поселок сиял золотыми рядами уличных фонарей, за открытым окном шелестели ветви дерева, внизу трещали сверчки.

– Хорошо тут у вас, красиво. Уютно… А монеты – из древнего проклятого клада. Да ты видела их в источнике. Кто и когда наложил на это золото чары, не знаю, но теперь эти монеты принадлежат Хозяину Теней. Он дает их людям, каких выберет, и тот, кто получил такую монету, становится зависимым от него, выполняет любую его волю. А хочет он только одного – делать зло людям. Хозяин Теней часто поднимается наверх, позаботившись, естественно, о маскировке. И присматривает себе подходящих личностей. Выбирает детей и – реже – взрослых с дурными наклонностями или же наоборот – добрых и совестливых, но со слабой волей: ему нравится смотреть, как они превращаются в моральных уродов. Как из малолетних подонков вырастают взрослые негодяи. Такая уж сила у этих монет. Видали, наверное, в школе таких «лидеров», которые организуют свору подхалимов и с их помощью издеваются над слабыми, гнобят тех, кто не желает плясать под общую дудку?