От Исландии до советских северных портов десять-двенадцать дней пути, но часть маршрута конвоя проходит в зоне действия немецкой береговой авиации, размещенной на севере Норвегии. Там же, в извилистых норвежских фьордах уже изготовились к выходу в море тяжелые корабли и эсминцы. Для разгрома конвоя немцы решили задействовать все имевшиеся у них на Севере надводные силы.

— Вы идете на верную гибель, — честно озвучил свое мнение командующий американскими войсками в Исландии, выехавший в Хваль-фьорд посмотреть на отплытие русского конвоя. — Вы, конечно, мастерски отбились от «волчьей стаи», но, поверьте мне, немецкие линкоры и крейсера — это совсем другое дело. Если вас перехватит эскадра во главе с «Тирпицем», ваши эсминцы не смогут даже поцарапать ему краску. На месте немцев я бы ждал вас в районе острова Медвежий. Туда дотягивается их авиация, и обнаружить такую массу кораблей в условиях полярного дня им не составит труда, а уйти севернее вам помешают арктические льды. Это ловушка, мимо которой никак не проскочить. Даже авианосец вряд ли вам поможет. Сколько у вас самолетов? Полтора десятка? А немцы будут налетать группами по пятьдесят-шестьдесят машин. Да, это будут бомбардировщики и торпедоносцы, но вам придется на них отвлечься, а в это время тяжелые корабли врага будут расстреливать ваши транспорты и эсминцы, как в тире.

Американский генерал, несомненно, был прав в своих оценках. Конечно, он не знал всех возможностей новых «Илов», но даже с ними отбиться от столь сильного противника без поддержки со стороны мы бы не смогли. Однако на поддержку я рассчитывал — не зря же я провел в Союзе больше месяца перед возвращением в США. Товарищ Королев, освобожденный из спецтюрьмы НКВД по личному распоряжению Сталина после удара «изделий К-212» по Плоешти, развил бурную деятельность. Пришлось ему вместе со своими ракетами ехать в Архангельск и повторять там уже отработанные в Крыму манипуляции с превращением эсминцев в ракетные корабли.

От идеи высылать немногочисленные эскадренные миноносцы навстречу конвою я отказался сразу — для «Тирпица» и немецких крейсеров они могли стать разве что еще несколькими мишенями. Поэтому я согласовал с командующим Северным флотом вице-адмиралом Головко совсем иной план участия его кораблей в проводке конвоя, и, к некоторому моему удивлению, он встретил эту идею без возражений. Видимо, прогремевшая в советских и зарубежных газетах история с ракетным ударом по Плоешти произвела на вице-адмирала должное впечатление, и желание стать первым командующим флотом, который применит новейшее оружие в серьезном морском сражении, перевесило все сомнения.

Радиограмму о нашем выходе из Исландии я отправил Головко с борта «Адмирала Ушакова», и через шесть часов эсминцы «Гремящий», «Сокрушительный», «Куйбышев» и ледокольный пароход «Александр Сибиряков» покинули гавань Архангельска и легли на курс вдоль кромки арктических льдов в условленную точку, лежавшую в трех сотнях километров северо-восточнее острова Медвежий. Там, за пределами досягаемости немецкой береговой авиации, они должны были ждать нашего прибытия и выхода в море немецкого флота.

Несмотря на холод, тяжелые условия и полное отсутствие опыта северных морских походов, Королев отказался остаться на берегу и вместе с командой инженеров и техников занял места в каютах «Александра Сибирякова». Конструктор отлично понимал, что провал операции может легко вернуть его в тюрьму, из которой он вышел благодаря моей протекции и очевидному успеху операции против румынских нефтепромыслов. Так что теперь Сергей Павлович был готов сделать всё от него зависящее, чтобы почти три десятка «изделий К-212» стартовали с эсминцев без проблем и сбоев.

И, наконец, моим последним козырем стали десять турбореактивных «Илов», перелетевших на аэродром под Мурманском за несколько дней до нашего прибытия в Исландию. К сожалению, с бомбовой нагрузкой эти самолеты с большим трудом могли дотянуть до острова Медвежий, так что на их действенную помощь можно было рассчитывать только в конце пути.

* * *

Капитан цур зее Карл Фридрих Топп был назначен командиром самого сильного корабля Рейха в феврале сорок первого года, и с тех пор «Тирпиц» не принимал участия ни в одной крупной морской операции. Гитлер берег этот могучий корабль, понимая, что одно лишь его существование сковывает значительные силы британского флота.

После смерти Фюрера всё изменилось. Геринг не испытывал теплых чувств к линейным кораблям. Для него линкоры и тяжелые крейсера были огромными прожорливыми монстрами, потребляющими дефицитные ресурсы в совершенно неадекватном количестве и при этом неспособными радикально повлиять на ход войны.

Естественно, при первой же возможности использовать надводный флот с реальной пользой для дела, Геринг, не колеблясь, отдал соответствующий приказ. Был ли Топп этому рад? Пожалуй, да. После гибели «Биссмарка» и почти всех рейдеров, отправленных в Атлантику бороться с британским судоходством, основная боевая нагрузка легла на подводников адмирала Дёница. Их успехи впечатляли, но в последнее время и они стали испытывать серьезные проблемы. Число отправляемых на дно кораблей противника неуклонно сокращалось, а последняя неудачная атака крупнейшей за всю историю «волчьей стаи» на русский конвой еще сильнее подкосила пошатнувшуюся репутацию кригсмарине. Флоту нужна была крупная победа, пусть даже не над равным соперником в лице британских линейных кораблей, но все равно важная и значимая. И сейчас она сама шла в руки.

Днем второго июля на корабль прибыл адмирал Шнивинд, командующий немецкими надводными силами на Севере, а уже вечером «Тирпиц» и «Адмирал Хиппер» в сопровождении шести эсминцев начали выдвижение из Тронхейма на передовую базу в Альта-фьорде. Одновременно «Лютцов» и «Адмирал Шеер» вышли из Нарвика. Их тоже сопровождали эсминцы и судно снабжения.

В середине дня пятого июля обе боевые группы немецких надводных кораблей вышли из норвежских шхер в открытое море и объединились. Командир «Тирпица» знал, что к этому моменту бомбардировщики и торпедоносцы люфтваффе уже предприняли несколько атак на русский конвой, но встретили жесткое противодействие со стороны авиагруппы единственного авианосца противника и успеха не добились. Немногочисленные, но очень быстрые и хорошо вооруженные тяжелые истребители встречали «юнкерсы» и «хейнкели» на большом расстоянии от своих кораблей, сразу за пределами радиуса действия истребительного прикрытия, и наносили бомбардировщикам и торпедоносцам совершенно неприемлемые потери, заставляя их сходить с курса и сбрасывать бомбы и торпеды куда придется, чтобы иметь возможность увеличить скорость и попытаться уйти от преследования. К сожалению, удавалось это далеко не всем.

Сам Топп русских самолетов в небе пока не видел, что было вполне объяснимо. Немецкая эскадра все еще находилась относительно недалеко от побережья Норвегии, и подставляться под удары базировавшихся здесь «мессершмиттов» было бы со стороны советских пилотов непростительной глупостью. Да и без этого им явно хватало работы по непосредственному прикрытию конвоя.

Подводники адмирала Дёница после провалившейся попытки уничтожить русские корабли в Атлантике вели себя крайне осторожно и ограничивались пассивным наблюдением за действиями эскорта. Топп понимал, что его линкор и три тяжелых крейсера остались последней силой в этих водах, способной остановить этот странный конвой, две трети кораблей которого по всем канонам морской войны уже давно должны были лежать на дне, но вопреки всему русские пока потеряли всего два транспортных судна.