Гарри, — я пришел сюда в надежде получить сведения о пропавшем солдате. Но если вы не можете ничем мне помочь, я лучше пойду.

Он приподнялся со стула.

— Сядьте!

Офицер-иностранец встал и сильно толкнул Гарри в грудь. Тот потерял равновесие, упал на пол и больно ударился. Капитан холодно наблюдал за тем, как он поднимается.

— Сядьте на стул.

Сердце у Гарри тяжело стучало. Он вспомнил, что говорил журналист о пыточных камерах на Пуэрта-дель-Соль. Испанец явно занервничал. Он наклонился и что-то прошептал на ухо своему напарнику. Тот нетерпеливо покачал головой, потом вынул пачку сигарет и закурил. Гарри разглядел на пачке надпись кириллицей.

— Да, я русский, — улыбнулся офицер. — Мы помогаем нашим испанским товарищам по части безопасности. Им нужна помощь, тут повсюду троцкистские и фашистские шпионы. Суются с вопросами. Лгут напропалую.

— Я пришел узнать о друге… — повторил Гарри, стараясь говорить твердым голосом.

— Рядовой Пайпер прибыл сюда в обход официально установленной для участников интербригад процедуры. Он просто объявился в Мадриде в прошлом ноябре. Это никуда не годится.

— Мне ничего об этом не известно. Я не виделся с Берни уже много лет.

— И тем не менее приехали искать его?

— Родители Берни попросили меня.

— А кто вас попросил позвать капитана Дуро? — спросил русский, подавшись вперед.

Гарри сделал глубокий вдох. Он находился за границей, в чужом городе, где действовали законы военного времени, и сидел в подземной камере. Выбраться отсюда он мог, только если его выпустят.

— Мисс Клэр. Она сказала, капитан Дуро представился ей, когда она впервые пришла сюда за сведениями. Я говорил вам, он познакомился с Берни в Каса-де-Кампо и пытался разузнать что мог для Барбары. Потом ей сказали, что капитана Дуро перевели в другое место. Никто больше не хотел ей помогать.

— Ну вот, теперь мы кое до чего добрались. На самом деле капитана Дуро никуда не переводили, его арестовали за саботаж. Он настаивал, что нам следует договориться с бунтовщиками в Барселоне. — Русский откинулся на спинку стула и скрестил на груди руки. — Договориться с троцкистско-фашистскими саботажниками.

— Слушайте, я правда ничего об этом не знаю. Я приехал всего три дня назад.

— В досье на рядового Пайпера записано, что, получив ранение в боях в Каса-де-Кампо, он предлагал помощь в приеме добровольцев, прибывающих из Англии, однако его посчитали буржуа, сентименталистом, который может не одобрить некоторые суровые меры, которые мы вынуждены здесь применять. Было решено, что после выздоровления его лучше отправить на фронт. Он годился только в пехоту, а здесь нам нужны стальные люди. — (Гарри уставился на русского.) — Таких, как он, легко соблазняют троцкисто-фашисты, — заключил тот.

Русский повернулся к коллеге, и испанец склонился к нему. Гарри уловил сказанное шепотом «Красный Крест». Русский нахмурился:

— Обсудим это за дверью. А вы, сеньор Бретт, оставайтесь здесь.

У Гарри по спине пробежал холодок.

Офицеры вышли. За дверью послышался низкий рокот голосов, и Гарри со страхом подумал, что случится, если его увезут неизвестно куда.

Барбара ждала его дома. После вчерашнего всплеска эмоций она стала спокойнее. Гарри надеялся, что очередная бутылка не будет распечатана. Если он не вернется, Барбара примется его искать. Ладони у него вспотели. Он приказал себе сохранять спокойствие.

Голоса в коридоре стали громче.

— Кто здесь за все отвечает? — кричал русский.

Потом по коридору застучали шаги, и наступила тишина, густая, плотная. Гарри почти ощущал ее кожей. Он вспомнил, как в школе дети бойко обсуждали, какие бывают пытки. Что происходит на дыбе, как вырывают ногти, как действует электрошок — новинка в пыточной области.

Дверь открылась, и вошел офицер-испанец, один, с непроницаемым лицом. Он протянул Гарри паспорт и холодно произнес:

— Скажите спасибо, что вы связаны с Красным Крестом, а нам нужны медикаменты. Можете идти. Быстрее, пока он не передумал. — Испанец посмотрел Гарри в глаза. — У вас есть двадцать четыре часа, чтобы покинуть Испанию.

Вернувшись к Барбаре, Гарри рассказал о случившемся. Ему необходимо уехать из Испании, и ей лучше сделать то же самое, она не должна больше ходить в штаб армии. Он думал, Барбара не поверит, но она поверила.

— Мы знаем, что тут творится. Я имею в виду, в Красном Кресте. Аресты, люди исчезают. — Барбара покачала головой. — Просто я перестала об этом думать. Я хотела только разузнать что-то о Берни. Я была такой эгоисткой. Простите, что вам пришлось из-за меня испытать такое.

— Я сам вызвался пойти. Мы оба, похоже, были наивны.

— Для меня это непростительно, я ведь здесь уже девять месяцев.

— Барбара, вам лучше вернуться в Англию.

— Нет. — Она встала, проникшись новой решимостью. — Я пойду на работу, расскажу Дюмерже, что случилось. И попытаюсь получить перевод.

— Вы уверены, что готовы?

— Лучше я буду работать, — слабо улыбнулась она. — Это поможет мне собраться.

Гарри упаковал вещи и к обеду вернулся в квартиру Барбары. Им обоим не хотелось выходить в город.

— Мне нужна была хоть тень надежды, — сказала Барбара. — Я не могла смириться со смертью Берни.

— Что вы будете делать теперь?

Она храбро улыбнулась:

— Я поговорила с Дюмерже о переводе. Помогу организовать поставки лекарств в Бургосе.

— В зоне националистов?

— Да. — Барбара горько рассмеялась. — Взгляну на эту историю с другой стороны. В Бургосе боевые действия не идут. Он далеко за линией фронта.

— Вы справитесь? Сможете работать с людьми, против которых сражался Берни?

— О, националисты и коммунисты друг друга стоят. Я это знаю, но просто хочу делать свое дело, помогать людям, которые застряли где-то между. К черту всю эту проклятую политику! Теперь мне на нее плевать.

Гарри посмотрел на Барбару и усомнился, правда ли это.

— Вы чувствуете присутствие Берни? — вдруг спросила Барбара. — Здесь, в квартире?

— Нет. — Он смущенно улыбнулся. — Я вообще не испытываю таких ощущений.

— Иногда меня охватывает тепло, как будто он здесь. Наверное, это доказывает только, что он мертв.

— Как бы то ни было, у вас остались хорошие воспоминания. Они будут вам утешением. Со временем.

— Вероятно. А как насчет вас?

— Поеду домой к своим обычным делам, — улыбнулся Гарри.

— Вполне неплохо. Вы счастливы?

— Скорее, доволен. Возможно, на большее нам вообще не стоит рассчитывать.

— Я всегда хотела большего.

На мгновение глаза Барбары затуманились.

— О боже, я же должна собраться, чтобы ехать в Бургос! — Она улыбнулась. — Вы будете мне писать?

— Конечно.

— Рассказывайте мне про Кембридж, пока я сижу тут, по горло зарывшись в бумаги.

На губах Барбары снова промелькнула слабая печальная улыбка.

Глава 17

Дом генерала Маэстре, особняк XVIII века, находился в северном пригороде Мадрида. Хозяин прислал машину за Гарри и Толхерстом — большой американский «линкольн». Они промчались по темному пустому проспекту Кастельяна, с которого успели убрать нацистские флаги. Гиммлер уехал,