До глотки оставался последний поворот.

— У тебя есть план? — проорала Ирис, стряхивая с лица клочья пены.

Элай скосил на нее глаза и замер в восхищении. Грозная валькирия в потрепанной спортивной форсе и с промокшими рыжими волосами. На ее голове сверкал алый Символ Ареса, а в глазах сверкало бесстрашие. А ее кулаки больно били его по ребрам.

— Скажи, мне что у тебя есть план?!

Смирившийся с неизбежным школьник тихо хмыкнул. План? Планы не его стихия. Он помощник, исполнитель, но не стратег. Все что ему оставалось… Все, что ему оставалось… Элай бросил взгляд на лежащего кулем Саймона и пожал плечами.

— Положиться на удачу? Авось повезет.

Ирис даже не успела возмутиться. Парень прижал ее лодке и рухнул следом, а затем… затем деревянная байдарка последний раз качнулась на краю гигантской пасти и… рухнула внутрь.

Р-рра-а — а! Бам! Бах! Бац!

Элай закрыл глаза и потому не видел, что происходит. Только слышал натужный скрип дерева, жуткий рев раненого чудовища, резкий свист ветра… Резкое ощущение полета, от которого захватило дух. А затем…

Удар.

Первое, что Элай почувствовал, когда очнулся был песок. Мягкий, теплый песок прямо под сбитыми в кровь ладонями. И вкус соли на губах. Соли и… чего-то еще. Он медленно раскрыл глаза, только чтобы увидеть склонившееся над лицо Ирис, которое тут же расплылось в облеченной улыбке.

Девушка медленно покачала головой.

— Ты сумасшедший сукин сын, Элай Лекс. Но ты оказался прав. Поздравляю.

— С чем? — прокряхтел парень, с трудом поднимаясь на ноги.

Улыбка на губах Ирис стала еще шире.

— Как с чем? С победой.

Элай поднял голову вверх и тихо присвистнул, только чтобы тут же поморщиться от боли в ребрах. Но это не омрачало момента. Потому что в небе, прямо над местом, где они стояли, высветилась первая пара победителей второго Испытания.

Академия «Deus Vir» и Академия «Scientia».

Внезапно, Элай осознал, что забыл кое-что важное. Кое-кого важного.

— А где…

— Ох-х-х!

Со стороны раздолбанной лодки послышался протяжный стон. Ирис бросилась вперед и одним движением перевернула каркас… Под которым обнаружился Саймон. Продрогший, избитый, весь в синяках и царапинах, но живой Саймон. Его посиневшие от холода губы дрожали на ветру, но школьник упорно цеплялся за кожаный ремень лодки, и не выпустил его даже сейчас.

Школьники переглянулись… Только чтобы рассмеяться во весь голос. Заслышав этот смех, заинтересовавшиеся гостями дружно бросились в рассыпную, но они их даже не заметили.

Элай полной грудью вздохнул свежий морской воздух и подставил лицо жаркому июльскому солнцу.

В эту минуту, в этот самый момент… Элай Лекс по-настоящему чувствовал, что живет! Что он чего-то добился! И этого бы не произошло, если бы… Парень скосил глаза вправо, в сторону Ирис, и неловко улыбнулся.

— Ну что? Повезло?

В глазах девушки промелькнуло удивление, которое тут же сменил озорной огонек. Лицо Ирис осветила ослепительная улыбка, от которой у парня захватило дух, так что ее слова донеслись до него с некоторым запозданием.

— Ага. Повезло. Еще как.

Элай сглотнул слюну, собрался с духом и уже открыл было рот, чтобы сказать то, что следовало сказать давным давно, как вдруг… Снизу, с земли раздалось громкое сипение. Затем второе, только громче.

Саймон со стоном перевернулся спиной на землю и выплюнул попавший ему в рот песок.

— Нахрен такое везение. Можно, мне уже к врачу, а?

Помещение представляло собой небольшой контейнер на колесах, суммарно метров десять максимум.

Невысокие стены с металлической обшивкой, полное отсутствие окон, а из мебели жалкий кожаный диван посередине да деревянный стол в углу. Могли бы хоть журнальчик кинуть, развлечения ради.

Зачем нас тут держали? А это хороший вопрос.

Рано утром меня и Мэг погрузили в машину еще в Литохоре и только после переправили сюда. Никаких ответов, только суровый взгляд охранника с тяжелой автоматической винтовкой в руках. Если бы я не знал, что происходит, то подумал, что нас решили похить, а так… Приходилось терпеть.

Боги и их пресловутая секретность.

Дело в том, что Третье Испытание — а именно Метание Снарядов — проводилось не у подножия Олимпа, как все остальные, а высоко на склоне. Две трети горы высоко.

Смертным сюда путь был заказан, — вдруг подсмотрят чего важного — так что приходилось использовать грузовики. Не знаю, что они делали потом с водителями, может, память стирали, может просто пихали в гроб… Я не особо интересовался.

— Ну-у-у сколько мо-о-о-жно, — простонала Мэг, даже не пытаясь скрыть зевок, и устроилась поудобнее. — И не дрыгайся, а!

Сперва она хотела улечься мне на колени, но Церби ее опередил. Девушка активно возражала, но все же не стала спихивать мохнатый комок на землю. Уж слишком мило он смотрелся, с тремя заспанными мордочками и виляющим туда-сюда хвостом.

Но Мэг не была бы Мэг, если бы просто смирилась с поражением. Доминируй, властвуй, унижай… Не только фамильное кредо Дома Амарэ, но и прямой посыл к действую.

Так что девушка, ни секунды не раздумывая, просто плюхнулась на собаку головой сверху вниз. Словно это не живое существо, а большая мохнатая подушка. Церби аж подавился от возмущения и залился грозным — и слегка сдавленным — лаем, но… двигаться не спешил. Лень.

Так они и лежали, изредка ворочаясь и активно шипя друг на друга.

Что до меня… Я волновался. Меня съедали вопросы. Как дела у остальных? Закончили ли они уже и, если да, то на каких позициях? Я нуждался в информации, но сделать ничего не мог.

И это бесило больше всего.

Нет, мне не впервой отдавать контроль над ситуацией в руки подчиненных, последние полгода я только этим и занимался. Но одно дело взрослый и опытный Рью, и совершенно другое — четверка шестнадцатилетних школьников, с их подростковыми проблемами.

И что самое поганое, мне нужна была эта победа. Реально нужна.

Не из-за личной гордости, и даже не из-за заявления на приеме Императора, нет. Из-за отца. У меня есть, что называется «чуйка». Разработал во время сотен игр в покер на своего бывшего босса. Я чувствовал других игроков за милю. Их мотивы, их ходы… Все такое.

И сейчас моя чуйка говорила, нет, вопила во весь голос, что Гордиан Лекс один из таких игроков. И что он пошел ва-банк.

Противостояние с Имперской семьей из-за убийства жены, анафема Дома Фулмен и сразу за ним ослабление Дома Каед, таинственная смерть Императора как последний гвоздь в крышку гроба… Лекс заявили о себе, и их сложно было игнорировать.