Майор успокоил женщину:

– Не волнуйся. Всего лишь поторопить ребятишек покинуть двор. Таков был договор с ними. Но они, видимо, не восприняли угрозу всерьез. Посмотрим, как среагируют на выстрел.

– Что ты? Разве можно стрелять в людей?

– В людей нет, в этих подонков можно. Да не волнуйся ты, Танюш. При всем желании отсюда, из окна, я не могу поразить сосновских бандитов. Расстояние слишком велико. А вот припугнуть можно. Еще как! Но ты все сама увидишь. Вот только кофе допью!

Проводив взглядом Полухарова, Посилов поднялся, взглянул на Манина:

– Ну, что, Рубец, сделали Хару? За…сь сделали? Так что теперь будем от твоей Таньки, как объявится в деревне, по норам прятаться. Да, ну Вова! Уделал нас, как пацанов. Знал бы, хер подписался бы!

От кустов донесся голос Грибова:

– Сивый! Хорош бакланить, иди помоги!

– А ты чего там застрял? Или Вова сам огрел тебя колом по макушке?

– Хуже. И где он, сука, так наблатовался драться? Удивляюсь. Ведь узнал, что я сзади. Откуда?

– От верблюда! Чего у тебя?

– Ногу пропорол суком! Насквозь, бля! Болит, сил нет!

– Щас помогу.

Сивый склонился над Грибовым. Помог вытащить ногу с сука. Из раны хлынула кровь. Не долго думая, Посилов оторвал рукав своей рубашки, располосовал его под бинт, проговорив:

– Вернемся, новую рубаху купишь. Какую скажу! Хотя ни хрена ты не купишь, откуда деньги?

– Да перевязывай ты, потом разберемся с рубахами гребаными. Тут заразу какую не подцепить, а то доктора вмиг клешню отхватят, чё тогда делать?

– На протезе прыгать, – сказал Манин, подошедший к подельникам и присев около них.

Грибов взвился:

– На протезе прыгать, говоришь, Рубец, буду? Ну если мне протез приделают, то я тебя вилами пропорю. Тоже, бля, стратег. Из-за его бабы пострадали, так он еще понтуется. Как приедем в Сосновку, поить будешь!

Манин повысил голос:

– Ты за базаром следи? Не с женой гутаришь!

– Чё? Оклемался? Может, по новой с Харой схлестнешься? Один на один. Телефон-то в руке, позвони, Вова выйдет. Только, думаю, после этого тебя в реанимации откачивать будут. Или сразу в морг определят.

– Да пошел ты!

Валерий бросил мобильник между собой и подельниками. Он понимал, что его авторитет, узнай в деревне о проколе с Полухаровым, растает, как весенний лед, поэтому решил замять назревающий конфликт:

– Ладно! Не будем собачиться. Все лопухнулись. Виноват я. Признаю! А посему с меня ящик пойла, но при условии, что в Сосновке о результатах нашего визита сюда никто не узнает!

Грибов проговорил:

– Мы чё, идиоты, болтать лишнее? Чтобы мужики засмеяли нас. Да что там мужики? Бабы достанут так, что без Таньки из Сосновки сбежишь. Но ящик за тобой, Рубец!

– За мной! Базара нет. Но вы давайте поторопитесь, а то Хара грозил стрелять, коли не уберемся по-быстрому.

Сивый мотнул головой:

– Не, стрелять не будет. Это он так, на испуг брал.

А Владимир в это время тщательно целился.

Татьяна, напрягшись, стояла рядом:

– Володь! Может, не надо, а если промахнешься?

– Не говори под руку!

Прицелившись, майор спецназа плавно нажал спусковой крючок. Раздался хлопок. Полухаров поднял ствол, довольно проговорил:

– Прими доклад, Танюша, цель поражена на предельной дальности. Прямо в десятку. И это с тридцати метров. В тире так не стрелял. Но ладно, как говорится, финита ля комедия.

На улице сотовый телефон Манина вдруг разлетелся на куски. Грибов воскликнул:

– Е… твою за ногу?! Это же Хара из ствола с глушителем пальнул?! Предупредил! Валим, чуваки, вторым выстрелом Вова точняк кого-нибудь изуродует.

Манин крикнул:

– Рвем когти!

Сосновские бандиты ринулись со двора.

Полухаров, увидев бегство неприятеля, сказал:

– Вот и все! А теперь можно шампанского выпить.

Женщина попросила:

– Только давай без всяких свечей. В зале. Заодно телевизор посмотрим.

Майор согласился:

– Как скажешь. Ирину не рано спать укладывать?

– Рано, но пока покушает, помоется, время ко сну и подойдет!

– Ну и лады. А все-таки хорошо, что вы переехали сюда! Что бы я без вас делал? Пил бы от боли и одиночества. А так, в семье, хорошо!

Женщина взглянула на Полухарова:

– Ты правда рад, что мы с Ириной рядом?

– Правда, Танюш, и я никуда вас не отпущу, если, конечно, вы сами не пожелаете оставить бывшего майора.

– Мы не пожелаем. Разве можно допустить, чтобы такой человек спился. Ни в коем случае. Вот только жить на что будем? Надо работу искать. Или дом в Сосновке продавать. Но это Валерка не даст. Он там прописан.

– Обойдемся. Завтра съезжу на службу, расчет получу. Да и заначка еще имеется. А там и работу найду. Ты же пока с Ириной занимайся, с кем ее оставлять, если оба пойдем работать? И потом, семью должен содержать мужчина. Иначе какой он тогда, к черту, мужчина?

Татьяна тихо проговорила:

– Ты сказал: «семью»? Значит ли это, что мы могли бы создать нормальную семью?

– Почему нет? Хотя все зависит от тебя. Мне ты нравишься, если не сказать большего, а вот я тебе? Не знаю!

– Не знаешь?

– Нет!

Женщина поцеловала майора:

– Теперь знаешь! Но… пока нам нельзя быть вместе. Надо хотя бы девять дней подождать. А то что там, наверху, подумает о нас Клавдия Николаевна!

– Думаю, Таня, если есть потусторонняя жизнь и мама видит, что происходит на земле, то она радуется. Ей всегда хотелось, чтобы в доме была невестка, внуки, сын рядом, а не где-то в вечных командировках. Я же… ну, все! Не будем об этом.

– Не будем!

Молодые люди, уложив девочку спать, устроились в гостиной. Полухаров открыл бутылку шампанского, выпили. По телевизору шел очередной боевик. Посмотрев фильм несколько минут, Владимир переключил программу.

Татьяна спросила:

– Тебе не нравится фильм?

– Нет!

– Почему?

– Потому, что показывают полнейшую чушь. Ты заметила, сколько выстрелов сделал из пистолета майор милиции, прижавший наркодельца?

– Не считала. А разве это важно?