«Прости. Но тебе нужно понять – раз и навсегда».

Лесной пес пошел вперед, мягко ступая по ярко светящейся хвое и тусклым увядшим листьям.

«Теперь мы связаны – ты и я».

Он услышал, как за спиной Артем медленно достает из ножен кинжал и тяжело, глубоко вздыхает – и вздох ломается, застревает в горле.

«Ты мой. Я позабочусь о тебе. Но ты должен позволить».

Ган стиснул зубы до скрипа, до боли. Трое пошли вслед за псом – ухмыляющиеся, и все же настороженные – видимо, его лицо почему-то вселило в них сомнения.

«Чтобы получить благословение на то, чтобы забрать жизнь, нужно восславить меня. Но для тебя, сейчас, я сделаю исключение».

– Не подходите. – Это все, на что его хватило. – Не подходите, или прольется кровь.

Это их явно не впечатлило.

«Нужно защитить камень. Защитить Гинн. Дитя мое, не позволяй поставить весь мир под угрозу из-за своей гордыни».

– Плевать я хотел на твой камень, – прохрипел Ган, чувствуя, что от усилия голова начинает кружиться, как после дня на солнце.

– Что он там несет? – Гнилозубый нахмурился. – А?

«Нужно защитить мальчика. Он не справится, и ты это знаешь».

Ган судорожно вздохнул, и мир перед глазами накренился, как палуба.

Он мог продолжать сопротивляться – и, скорее всего, погибнуть. Они убьют его – и умрет он не как мужчина, а как ребенок, получающий наказание, скуля под ногами мучителей, не в силах ответить ударом на удар.

В смерти самой по себе мало приятного – но есть способы сделать ее еще хуже.

Он стиснул зубы – и позволил щекочущему горячему голосу заполнить себя целиком.

– Ладно.

«Попроси позволения».

– Я прошу позволения, – выплюнул он одновременно с тем, как лесной пес прыгнул.

Лес огней вспыхнул как костер, в который плеснули горючее… Или это вспыхнуло, запылало что-то внутри него, как тогда, когда кипящая вода фонтана окутала его и пронзила, растерзала и поглотила целиком.

Он не слышал криков, хотя рты противников были широко некрасиво раскрыты, а горла двигались. Не чувствовал напряжения – каждое движение давалось легко, будто он парил в воздухе, кувыркаясь, падал с высоты – вниз.

Никогда прежде он не дрался как сейчас, когда тело двигалось быстро, как бы существуя само по себе, легкое, хищное и пустое, словно он сидел где-то далеко от него и смотрел со стороны – с восторгом… и с ужасом.

Уже потом, стоя над ними и тяжело дыша, вздрагивая всем телом, он понял, что забыл достать нож, – нож ему не понадобился.

Пойди они туда меньшим числом, без жертв бы не обошлось – Кая не раз и не два успела порадоваться, что Ворон одумался. Во всяком случае Шоу была в этом уверена.

– Он нормальный, хотя и с придурью, – заявила она Кае сразу после того, как они вместе покинули его жилище. – Думаю, на самом деле он теперь только рад, что присоединится к нам. Людей-то у них всего ничего. А выжидать… Ты все верно ему сказала. Молодец.

– Ты уверена, что сейчас он с нами действительно честен? – осторожно спросила Кая. – Знаешь, ты же теперь… не беспристрастна… Разве не так?

Шоу рассмеялась:

– Я тебя умоляю. Это ничего не значит.

– Угу. Понятно. – Но Кая ей не слишком поверила.

Они шли в сторону ангара с остальными.

План был простой. Ревуны должны были раздразнить и напугать нечисть, не терпевшую громких звуков. Тогда самая большая группа с холодным оружием устремлялась в ангар, а еще один отряд – с огнестрельным – прикрывал нападающих. Задачей внешней цепи было добить раненую нечисть и помочь отступить людям, если кто-то пострадает.

Теперь, когда людей стало больше, Кае и Шоу необязательно было идти внутрь ангара – и, честно говоря, вспоминая недавнее сражение в снегах, Кая малодушно порадовалась этому.

Первую группу вел Пом, вторую – Ворон. В команду Ворона попал Макс, кивнувший Кае. Она осторожно кивнула в ответ – видимо, им обоим не слишком хотелось болтать друг с другом, несмотря на долгую разлуку. Андрея видно не было. Кая задумалась: интересно, охотно ли Макс помог Андрею с запиской? Или пытался отговорить?

Они с Шоу встали в цепь снаружи ангара – между несколькими ревунами, которые, когда пришло время, заголосили так отвратительно и громко, что Кая не раз и не два пожалела о том, что ей досталась такая безопасная работа.

Некоторое время их роль в операции сводилась к тому, чтобы слушать гул, выстрелы, грохот и завывания, доносившиеся из ангара.

Дважды нечисти удавалось вырваться и устремиться на цепь, и каждый раз их группа делала свое дело, и каждый раз Кая оказывалась слишком далеко, чтобы принять участие. Ворон был прав, таких существ она прежде не видела – это Кая поняла, даже глядя на них издалека. Лучше разглядеть их ей удалось, когда все было кончено и люди вошли в ангар, чтобы добить раненых.

Одна из тварей выпрыгнула из темного угла, но, к счастью, меткий выстрел Пома прикончил ее: несколько шагов она пролетела по инерции, а потом грузно упала на земляной пол – по нему пульсирующими толчками разлилась темная, густая кровь. Она была разлита по всему ангару – темное озеро.

Больше всего нечисть напоминала огромных темных обезьян с плотными перепонками крыльев между когтистыми пальцами рук и ног, острыми желтыми клыками и алыми глазами, в которых даже после гибели продолжал догорать свирепый огонь.

Вместе с Шоу и еще парой человек Кая, держа оружие наготове, дошла до темного угла, где в куче тряпок, мешковины и сухой травы, попискивая, возился десяток крохотных тварей с темными сморщенными мордочками, с алыми глазами-бусинками и перепонками между пальцами. Пальцы были до жути похожи на человеческие.

Несколько мужчин подошли к гнезду с ножами и дубинами – на беззащитных детенышей тратить пули не имело смысла.

Кая поспешила отойти в сторону. Кто-то из мужчин, все еще опьяненных победой, хихикнул, но она не замедлила шага. Плевать, что они о ней подумают. Разумеется, Кая понимала: детенышей нельзя оставлять в живых. Более того, теперь, когда все взрослые твари были перебиты, это было бы жестокостью, а не милосердием. Детеныши не сумели бы выжить одни, к тому же зимой. И все-таки Кая не хотела смотреть на то, как их убивают, – и, слушая, как один тонкий писк обрывается за другим, порадовалась тому, что не ей пришлось это делать.

Шоу отворачиваться не стала и, когда все закончилось, подошла к Кае и положила руку ей на плечо.

– Ничего, – сказала она мягко. – Посмотри наверх. Мы победили.