– Слушай… Спасибо, что заботишься обо мне. Я пойду туда с тобой, ладно? Только не будем больше об этом.

– Ну, так-то лучше. – Шоу расплылась в широкой белозубой улыбке.

Кая покорно поплелась за ней – навстречу громкой музыке, смеху, разговорам. Андрей улыбнулся и стал пробираться в ее сторону, тяжело опираясь на трость. Макс не обращал на него внимания – самозабвенно плясал в центре зала и в кои-то веки выглядел довольным, не задирая кого-то и не ввязываясь в драку.

Ворон подлетел к Шоу, взмахнул фалдами длинного пиджака, и вправду придававшего ему сходство с черной птицей.

– Явилась! Прошу, прошу! – Он с легкостью перекрикивал музыку, а его темные глаза сияли. – Позволь налить тебе еще!

Кая потихоньку отступила к другой стене, прислонилась к ней спиной и прикрыла глаза.

Музыкантам наливали как и остальным, и в их рядах царило нестройное лихорадочное веселье. Совсем недавно эти люди рисковали жизнью – и скоро им предстояло сделать это снова.

Они плясали безудержно, страстно, вскидывали вверх руки, выкидывали ногами замысловатые коленца, сплетались в объятиях, хохотали. Группа, в которой Кая пришла сюда, смешалась с ними. Общий риск сплотил их – теперь они были частью этой веселой стихии, и даже Пом гулко хохотал над чьей-то шуткой. Кая вдруг почувствовала, как здорово было бы ненадолго забыть о своих заботах, стать частью целого, отдаться толпе, смеху, шуму… Не думать о том, как бы ей хотелось, чтобы Артем был тут – смущался, краснел, обдумывал каждое слово. Не думать о том, что, будь здесь Ган, протяни ей руки, она бы бросилась танцевать, не задумываясь, не сомневаясь и не стесняясь, – как в темную воду глубокого места в реке.

– Снова привет. – Андрей улыбался ей. Он наконец пробрался сквозь танцующих и теперь стоял перед ней, опираясь на палку. – Мне показалось, тебе тут скучновато.

– Привет, – отозвалась Кая, не уверенная в том, что он слышит ее из-за музыки. – А тебе не скучно?

– Да нет. – Андрей постучал по палке и улыбнулся. – Не потанцевать, конечно, но здесь довольно весело.

Он поднес к губам кружку и осушил ее залпом, не поморщившись.

– Ну а ты почему не веселишься?

– Я веселюсь, – сказала Кая и хмыкнула, – разве не заметно?

– Ничуть. – Андрей потянулся к ближайшему кувшину, взял кружку у Каи из рук. – Давай я тебе налью. Вид у тебя невеселый. Не хочешь присесть? Мы не успели поговорить. О том, что случилось… с Артемом.

Кая покорно пошла за ним к длинной деревянной скамье у стены. В конце концов, этот вечер не мог стать хуже. В центре зала разгоряченно плясали Шоу с Вороном – казалось, летали над полом, кружась, сливаясь, не разнимая рук. Мелькали тьма его глаз, белизна ее улыбки – а все остальное было чернотой, в которой они стали одним целым. И смотрели только друг на друга.

– Кажется, эти двое поладили, – хмыкнул Андрей, тяжело опускаясь на скамейку. – Твоя подруга?

– Вроде того.

– Ну, можешь за нее не беспокоиться. У Ворона местами… м-м-м… странные идеи, но он – хороший парень. Мечтает строить жизнь по-новому. Без руководителей, совместно решать важные вопросы. Голосованием. Если с Красным городом у него не выгорит, я думаю предложить ему отправиться с нами в Зеленое… когда все уляжется.

– Думаешь, твоему отцу его идеи понравятся? – Кая вытянула было ноги, но тут же убрала их, потому что о них немедленно споткнулся, ругнувшись, кто-то из танцующих. Андрей рассмеялся:

– Вряд ли. Но мой отец – не единственный, кто будет принимать в Зеленом решения.

Кая промолчала. Она знала, что Влад искренне любит сына, – но сильно сомневалась, что даже из большой любви он прислушается к идее о всеобщем равенстве.

– Ты сказал «у него». Сам не планируешь в Красном городе оставаться?

Андрей пожал плечами:

– Мне нравится дома. Фае тоже. Моей задачей было наладить связи с Красным городом. И, если у нас все получится, думаю, можно будет считать, что я справился.

Одна из флейт запела громче остальных, а потом раздался звук затрещины и дружный хохот – соло оборвалось.

– Ну а ты, Кая? Останешься в Красном, когда все закончится? Вернешься домой?

– Домой, – повторила Кая задумчиво.

Она в который раз почувствовала, что не знает, что это значит. Ей нигде не было так хорошо, как в раннем детстве, – там, где они с дедушкой и родителями жили давным-давно, до Зеленого. Но то место – место, которое не имело названия, – было разрушено, и от него не осталось ничего, кроме неясных детских воспоминаний вроде запаха жареного мяса, горячей воды в лохани под яблонями, горстей земляники, песен матери, отца и дяди, – и со временем вспомнить их песни стало куда проще, чем лица. Они любили петь.

Ей было хорошо в княжестве Гана – но оно не имело смысла без него самого.

Она вспомнила Северный город – молчание статуй и картин на стенах. Туманную дымку над утренним городом. Море воды. Тишину. Там, должно быть, понравилось бы дедушке. Единственный город, где осталось место прошлому. Где живут люди, которые его хранят.

Раньше ей ни за что не пришло бы в голову вернуться туда – чтобы остаться. Но сейчас она чувствовала себя такой уставшей – уставшей как человек, который прожил тысячу лет. И мысль о том, чтобы вернуться туда, в царство покоя, тишины, чтобы делать что-то, что имеет смысл, – хранить для будущего то, любовь к чему объединяла и ее, и дедушку, и Гана, и Артема, – вдруг показалась спасительной.

– Я не знаю.

– Понимаю, – сказал Андрей тихо. – Это из-за того человека, которого ты искала, да? И из-за Артема? Ты скучаешь по ним?

Кая вздохнула:

– Вы с Шоу сговорились, что ли, да?

Андрей усмехнулся:

– Прости. Ты права, я лезу не в свое дело. Не скажу больше ни слова, просто… я тоже очень скучаю по Фае. Она не знает, жив ли я… Мир так непредсказуем. Я тоже не могу знать наверняка, что она жива. Мы мало успели побыть вместе, и сейчас я жалею об этом. Не знал, что так долго пробуду тут… – Андрей вдруг осекся, нахмурился и заглянул в кружку. – Что они туда добавляют, а?

Кая не выдержала, рассмеялась, и он улыбнулся в ответ.

– Короче, если захочешь потанцевать с кем-то, кто знает, каково тебе, – тут я, конечно, не помощник. Но если захочешь поговорить…

– Что за чушь, – сказала Кая, резко вставая со скамьи. – Давай, поднимайся. И палку свою оставь.

– Да брось, Кая. Я не могу, я же…

– Давай-давай. Идем. Ты сам ко мне подошел – так что нечего ломаться.

Андрей медленно отставил палку в сторону. На мгновение лицо у него стало совсем таким, как раньше, – не таким отрешенным. Веселым. Уверенным.

– Ну что же, ты сама этого захотела, рыжая.

Очень медленно они вышли к танцующим. Кая держала Андрея под руку так, чтобы, опираясь на нее, он мог идти с ней рядом, не отставая.