— Что вам нужно? — спросила она хриплым отстрадания голосом.

— Что вы сделали с Марией? — вопросом на вопросответил глуховатый мужской голос на том конце провода.

— С какой.., с какой Марией? — переспросилаРоманцова, холодея от страха и понимая уже о ком идет речь. — Ведь у ее..,у нее никого не было?

— Никого… — как эхо отозвался мужской голос, —никого, кроме меня… И я ей не смог помочь, меня не было рядом… Что вы с нейсделали?

Романцова снова швырнула трубку и выскочила из кухни. Она немогла оставаться на месте, ею овладело болезненное беспокойство. Она немедленнодолжна была что-то сделать, дать выход этому беспокойству.

Кто этот человек? Как он нашел ее? Откуда он взялся?

Он не мог ее отыскать, скорее всего, это не живой человек, аплод ее больного воображения, порождение ее мозга, измученного непосильныминагрузками и приемом проклятого препарата, такой же призрак, как лица на стенахкухни… Те, кто видел ее, все мертвы. Единственно внушала опасения та глупаябаба с собакой, любовница немца…

Только она может опознать Романцову, все остальные убиты,погибли и уже не смогут причинить вреда, а с той кретинкой надо разобраться…

Романцова лихорадочно носилась по квартире. Она оделась,взяла необходимые вещи и выбежала на улицу. Махнув рукой первому попавшемусячастнику, она произнесла:

— К Сосновскому парку.

Она не видела улиц, по которым вез ее частник, полностьюпогруженная в свои внутренние дебри, в страх и беспокойство. Она не заметила,что от самого ее дома их машину преследует белая «восьмерка» — обычнаяпрофессиональная осторожность полностью изменила Александре Петровне. Водительс опаской косился на странную пассажирку с лихорадочно блестящими глазами,которая бормотала что-то, разговаривая сама с собой.

Водитель посчитал ее наркоманкой, довез до Сосновки, получилденьги и уехал быстрей, от греха подальше. Когда машина скрылась из виду,Александра Петровна огляделась и увидела, что ее высадили у дальнего краяпарка, и теперь придется пересечь Сосновку, чтобы оказаться у нужного дома.

Она углубилась в парк, безотчетное беспокойство гнало еевперед, она шла очень быстро, не разбирая дороги, иногда сходя с аллей итропинок, продираясь прямо сквозь кусты. Запыхавшись от быстрой ходьбы,Романцова вышла из зарослей на большое открытое пространство. Перед нею стоялстарый деревянный дом с башенкой, окруженный высоким забором. Сзади послышалисьшаги, кто-то шел, как она, продираясь прямо через кусты. Страх снова охватилвсе ее существо, она заметила обострившимся от страха зрением, что одна издосок забора отодвигается, и протиснулась внутрь. Шаги преследователя звучалиясно за забором. Романцова решила спрятаться в доме, но окна и двери былизаколочены досками крест-накрест. Александра Петровна боязливо огляделась изаметила невдалеке от крыльца небольшое открытое подвальное окошко. Рядомвалялась оторванная ставня.

Из-за угла дома показалась мужская фигура. Романцоваподбежала к открытому окну, но лезть в него побоялась — подвал казался темным иглубоким, а еще ей страшно было повернуться к преследователю спиной.

Она остановилась, повернувшись лицом к нему, безвольноожидая встречи с неизвестным. Это был высокий плечистый мужчина средних лет.Длинное энергичное лицо его — из тех, которые в шутку называютлошадиными, — не портила трагическая складка у рта и коротко стриженныеседые волосы. Приближаясь к Романцовой, он посмотрел на нее, как на ядовитоенасекомое, и задал тот же вопрос:

— Что вы сделали с Машей?

Романцова вспомнила, что, лихорадочно собираясь, она взяла ссобой пистолет и ощутила в кармане его успокаивающую тяжесть.

Переведя дыхание, она вынула пистолет из кармана и поднялатрясущейся рукой. Мужчина же не обратил на оружие никакого внимания. Он несводил с Романцовой полных горячего страдания глаз и повторял:

— Что вы с ней сделали?

Романцова не могла смотреть ему в глаза, это причиняло ейневыносимую физическую боль. Отведя взгляд, она неслышно проговорила:

— Я не знаю… Виктор взял это на себя…

Во всяком случае ее уже нет… И Виктора тоже… И Андрея… Чегоже вы хотите от меня?

Мужчина подходил к ней все ближе и ближе. Казалось, егоглаза насквозь прожигают ее кожу. Александра Петровна, собрав остатки воли,подняла выше пистолет и нажала на спуск.

В напряженной тишине громко прозвучал сухой щелчок осечки.Пятясь назад, Романцова оступилась и упала спиной в подвальное окошко.

Высокий седой мужчина подошел к окну и посветил внизфонариком. Неестественная поза, в которой распласталось на каменном полуженское тело, угол, под которым была повернута голова, не оставляли сомнений:женщина была мертва. Она лежала на полу, как сломанная кукла.

— Лариса, иди сюда! — Эрик звал меня на кухнюкаким-то приглушенным голосом.

Я подкралась тихонько и увидела сидящего посредине кухниГорация, умильно уставившегося на холодильник.

— Ну и что? — начала было я. — Что тут такогостранного? — Но Эрик привлек меня к себе и зажал рот.

— Смотри дальше, — шепнул он.

Дверца холодильника чмокнула и начала открываться, а Горацийпродолжал сидеть на полу, не приближаясь к холодильнику. Чудеса, да и только!

— Я давно за ним замечаю, — шептал Эрик, —еще когда тебя похитили, он у Артема бутерброд спер путем телекинеза — двигалего по столу. Я тогда думал, что рехнулся малость от переживаний за тебя, атеперь и ты свидетель.

— Слушай, я совсем забыла, — я чуть не хлопнуласебя по лбу, — он же съел тогда львиную долю порошка! Это случайно вышло.Но ведь в записках Валентина Сергеевича сказано, что препарат действует всегонесколько часов. Со мной ведь так и было!

А с тех пор, как Гораций съел порошок, прошло три дня.

— Замок, что ли, на холодильник привесить, —размышлял Эрик.

— Может, пройдет, — я с сомнением глядела наГорация.

— К тому времени, когда мы вернемся, возможно ипройдет.

— Когда мы вернемся? — переспросила я. —Откуда вернемся?

— Видишь ли, после всего, что со мной случилось, мойдруг-немец решил, что мне срочно нужно отдохнуть. И разрешил мне в течениемесяца пользоваться его домиком вблизи Бокэра, это на юге Франции. Месяц я немогу себе позволить, но недельки три…

Домик — это я поскромничал, там вполне приличный дом,большой. На двоих места хватит.

— И ты думаешь, что я так сразу и соглашусь? —начала было я заводиться.

— Разумеется, согласишься, — спокойно ответилЭрик, — у тебя нет причин отказываться. Насчет Горация я договорился сОлегом, он возьмет его на это время к себе, только нужно предупредить, чтоГораций открывает холодильник.