Олег начал подниматься из-за стола. Выглядело это так, как будто из воды вырастает вулкан и вот-вот начнет извергаться.

Илюшин вулкана не испугался.

– Детальки рассыпешь, – заметил он. – Кстати, что ты там собираешь – конструктор Лего?

Сысоев пошел пятнами. Более благоразумный человек на месте Илюшина уже удирал бы, осознав, что издевки превысили критическую норму и сейчас все вокруг зальет лавой. Но Макар никогда не отличался благоразумием.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – заботливо осведомился он. – Пыхтишь как-то нездорово, пятнистый вон стал, как гиена.

Олег три раза глубоко вдохнул и выдохнул. Нет, он не затеет драку с этим хмырем!

– Вот-вот, подыши, – одобрил Макар. – А то у тебя сейчас пар из носика пойдет.

Нет, все-таки затеет, понял Олег, у которого в глазах уже плясало по маленькому взъерошенному Илюшину. Он сделал шаг навстречу ехидному поганцу, и тут дверь снова приоткрылась.

– М-р-р? – деликатно поинтересовались из коридора. И не дождавшись ответа, в комнату просочился кот Берендей.

Он потерся об джинсы Илюшина, щедро оставив на его штанинах двухнедельный запас шерсти, сел и стал умываться.

– Кстати, почему Берендей? – спросил Макар, словно не дразнил только что Олега. – Кто из вас дал коту такое странное имя?

– Пахом дал.

– Пахом Федорович? Старец? Так это его кот?

Все возбуждение Олега как рукой сняло. Он сдулся, будто резиновый ежик с револьверной дырочкой в боку, и тяжело опустился на стул.

– Его. Мать его забрала, когда Пахом в маразм впал.

Олег действительно не знал, почему старикан окрестил кошака именно так. Среди шавловских Васек и Мурзиков Берендей выглядел залетной птицей. Спросить же у самого Пахома не было никакой возможности, потому что в ответ тот начинал нести такую лютую ересь, что разбегались все.

Включая кота.

– Все-таки очень странное имя, – с сомнением пробормотал Илюшин. – Ладно, потом разберемся. А теперь скажи мне, Кристина может подтвердить твои слова? – Илюшин наклонился и погладил кота, словно обращался к нему, а не к Олегу.

Берендей глянул укоризненно: «Только я помылся, а ты снова меня испачкал своими граблями».

– Да ничего она не подтвердит! – в сердцах воскликнул Сысоев. – Еще и подставит меня!

– Это почему же?

Олег начал багроветь.

Когда Кристина втолкнула его в комнату и принялась танцевать стриптиз в полутьме, он почувствовал не вожделение, а растерянность и неловкость. Причем неловкость была того отвратительного свойства, когда стыдно не за себя, а за другого. Олег стыдился подруги своей сестры, которая весь вечер несла ерунду, а вот теперь зачем-то делает вид, что очень хочет его, Олега, хотя понятно же, что это неправда.

«Кристин, это… завязывай, – попросил он. – Чего ты напридумывала?»

Кристина, перегородив собою путь к двери и не давая ему выйти, тут же призналась Олегу в любви, поклялась хранить верность, засмеялась, заплакала и обвила тонкие руки вокруг его шеи. Губы прижались к его губам, и Сысоев оказался в таком идиотском положении, в каком не бывал уже давно.

Если бы в комнату вошла Галка, она трактовала бы увиденное однозначно. Мысль эта придала Сысоеву решительности, и он аккуратно, но твердо отодвинул Кристину от себя. Оказалось, что сделать это не так просто, как кажется: она прижималась к нему всем телом, рук не расцепляла и проявила отчаянное упорство.

– Криська! – шепотом воззвал Олег. – А ну хватит!

Но Курятина рассмеялась бесовским смехом и сделала попытку повалить Олега на постель. Никак не ожидавший такого Сысоев оказался повержен более слабым и легким противником. Кристина ловко уселась сверху и во мгновение ока – он и дернуться не успел – привязала своим пояском от платья его запястья к прутьям кровати.

Олег дернулся и обомлел.

– Ты офигела? – выдавил он.

– От любви, Олежек! – поклялась Кристина, принимаясь раздевать его.

Если до этого у Сысоева и могли оставаться какие-то оправдания перед Галкой, зашедшей в комнату, то увидев эту сцену ее глазами, он бешено задергался, как бык под наездником, и попытался сбросить бессовестную деваху.

Тут-то и выяснилось, что идиотизм ситуации был им сильно недооценен. Ибо Кристина немедленно закатила глаза и принялась постанывать. Чем громче она стонала, тем явственнее осознавал Олег, что вот-вот на этот звук слетится вся его семья, и уж тогда-то всему придет конец.

Всему, кроме Кристины. Она будет жива, здорова и весела.

Олег и в мыслях не держал, что ею руководит злой умысел. Он наивно решил, что девчонка выпила лишнего и вино ударило ей в глупую голову. Даже заранее приготовленный поясок не навел его на подозрения, которые неизбежно возникли бы у человека более искушенного.

– Криска! – шепотом взвыл он.

– Да, дорогой!

Шаловливые руки Кристины уже добрались до ремня на его брюках.

Олег глухо взвыл, как будто ему обещали не наслаждение, а пытки, рванулся раз, другой – и дернулся с такой силой, что порвал пояс. Кристину снесло с Олега на пол. Она слабо пискнула, и Олег тут же почувствовал себя пристыженным.

– Ушиблась?

В ответ получил шипение и две царапины на руке.

– Криська, да угомонись ты…

Но Кристина сбежала, обозвав его напоследок импотентом и оставив на память о себе разорванный поясок от платья.

Выслушав этот полный трагизма и несбывшихся желаний рассказ, Макар бестактно захохотал, зачем-то подхватил кота и поцеловал его в нос. Ошеломленный Берендей повис в его руках и только прикрывал лапами живот, чтобы не вздумали целовать в свежевылизанное пузо, извращенцы.

– Сысоев, ты дурак! – сказал развеселившийся Илюшин. – Тебя царицами соблазняли, но не поддался ты!

– Почему это дурак? – пробормотал смущенный, рассерженный и одновременно испытавший облегчение Олег. «Потому что раньше надо было ему рассказать, вот почему», – сообщил суровый внутренний голос.

– Потому что надо было мне раньше сказать, – подтвердил Илюшин. – Ладно, живи. С возлюбленной твоей я сам разберусь.

– Серега, – сказал он в трубку минутой позже. – Делай что хочешь, но я должен знать, что говорит Курятина о том промежутке, когда убили Пудовкину. Хоть распотроши ее, но пускай расколется.

– Потрошить – это к тебе, – проворчал Бабкин, разглядывая окна дома Кристины. – А я привык действовать лаской и мягкостью.

Проходившая мимо женщина с пластиковым ведром, услышав последние слова, обернулась на громадного мрачного мужика в футболке с надписью «Уплочено» и почему-то перекрестилась. Сергей, не понявший, отчего она это сделала, благодарно помахал ей рукой, и женщина ускорила шаг.