Чёрт. Он и забыл про эту чертову железяку. Под костюмом она нагрелась до температуры тела, к тому же, плотно примотанная к животу, почти не доставляла неудобств.

Не вставая, он потянул затяжку и магнитный замок разошёлся от подбородка до промежности. В воздух поднялся клуб тёплого, слегка попахивающего потом, пара.

Отодрав от кожи, кое-где вместе с мясом, скотч, он вытащил модуль и сунул его в сугроб. Сел, неуверенно огляделся…

Вокруг громоздились контейнеры. Поставленные один на другой, они образовали узкий и глубокий каньон. Спускаясь, он ничего этого не видел.

Оставалось только поразиться удивительному везению, что провело его прямо на землю – не позволив расшибиться об угол какого-нибудь железного монстра или застрять в балках робо-крана, подобно птице, попавшей в велосипедное колесо…

Где-то наверху раздавались приглушенные расстоянием свистки, щелчки и поскрипывания – автоматический завод продолжал сортировать грузы.

– Ты нашла Мелету?

Странно. На время полёта он совершенно забыл о ней. Страх близкой смерти, холод, пустота и неизвестность вытеснили беспокойство о другом живом существе.

Все мы полны эгоизма, близкого к безумию, – подумал Мирон. – Даже когда мы беспокоимся о ком-то, в конечном счёте, это забота о собственной шкурке: мы просто не хотим страдать, ощутив потерю…

– Я не нахожу никаких данных, – сказал голос в голове.

Мирону почудились нотки обиженного недоумения. На миг показалось, что это не бесплотная и бестелесная, не имеющая разума Программа, детище безумного гения, а сам Платон. Подумалось, что это в его духе: изменив с помощью софта голос и манеру говорить, всё это время братец незримо присутствовал рядом…

А потом Мирон понял, что эта мысль его вовсе не злит. Даже придаёт некоторую уверенность.

– Платон? Это ты?

Тишина. Только свист ветра в далёких проводах…

Несколько раз за время рейда – и во время путешествия по внутренностям башни Технозон, и во время полёта – он подавлял желание вызвать брата. Услышать его голос. Обратиться напрямую и высказать всё, что он, Мирон, думает о его идиотской самоубийственной затее. И попросить совета. А еще – потребовать, чтобы брат заверил его, что всё закончится хорошо…

Он этого не сделал чисто из гордости. Из самолюбия. Из-за эгоистичного желания доказать, что он круче.

– И как, доказал? – спросил он сам себя. – Не факт…

Надо как-то выбираться из этого хаоса, – поднявшись на ноги, подумал он. Надо задать программе маршрут кратчайшего выхода… Куда? Да не важно. К какому-нибудь людному месту.

Когда они разрабатывали план действий, он не сообразил уточнить, где они встретятся после всего. Как эти три волхва – Соломон, Давид и Голиаф – заберут у него модуль… Тогда ему и в голову не приходило, что Мелета может погибнуть.

Он и сейчас гнал эту мысль, но тренированная жилка рационализма твердила обратное: тяжелораненая, с полумёртвым клоном в обнимку, она просто не смогла раскрыть вингсъют. А если даже и смогла – кто будет управлять полётом? В темноте, в непроглядную пургу… Ведь у неё нет такого удобного, такого незаменимого помощника, как у него.

Даже будь она асом, мастером спорта по высотным прыжкам… Ночью, в пургу, не имея компьютера наведения…

И тут сердце дало сбой. Лицо похолодело, по телу прошла судорога.

Она не надеялась выйти из этой передряги живой. Её задачей было довести его, Мирона, до кабинета Платона. Она с самого начала знала, что не вернётся.

Он не заметил, что сжал кулаки до крови, не почувствовал, как ногти впились в ладони. Не обратил внимания на то, что скрипит зубами, в попытке сдержать вопль отчаяния.

Я никогда не прощу, – билась в голове мысль. – Я никогда тебе этого не прощу, брат! Я ненавижу тебя, Платон…

– Внимание! К вам приближаются вооруженные объекты.

Голос прозвучал неожиданно. Он вплёлся в мысли и Мирон не сразу понял, что программа имеет в виду.

– Конкретизируй, – бросил он, поспешно застёгивая костюм.

– Восемнадцать человек со стандартным вооружением спецназа и два дрона повышенной боеспособности приближаются по проходу между контейнерами.

Перед глазами вновь вспыхнула расчерченная координатной сеткой карта. На ней красными точками мигали фигуры. Они медленно двигались между двух тёмных массивов, зажимая его в тиски.

Чёрт! Как его выследили? И главное, кто это может быть? Технозон? Решили вернуть свою собственность любой ценой?

Перестрелку, даже в безлюдном районе автоматического завода, засекут полицейские дроны и камеры. Если… Если с ними не договорились, – эти мысли Мирон додумывал уже на бегу.

Он мчался вдоль череды контейнеров, в надежде отыскать проход, да хоть бы небольшую щель, в которую можно забиться.

Хотя это не поможет: у них наверняка есть тепловизоры и датчики движения… И тут его осенило. Он одет в стэллс-костюм! Если правильно себя вести, они вообще ничего не заметят.

Он остановился и вновь натянул капюшон по самый подбородок. И тут же облился холодным потом: забыл чёртов модуль с Акирой в сугробе! Мысли о спасении жизни вытеснили все остальные.

На секунду появился соблазн плюнуть. Забить. Просто бежать, спасая свою шкуру. Но Мирон повернул назад.

Нельзя.

Нельзя, чтобы Мелета – если она умерла – отдала свою жизнь зря. Он заберет этот чёртов модуль. Вернёт его Платону. А потом разобьёт ему морду. В кровь, в сопли, до потери сознания. Чтобы и его гениальный братец почувствовал, хотя бы ненадолго, каково это – быть живым…

Постоянно сверяясь с картой – мелкими цифрами указывалось расстояние до ближайшего объекта – он побежал назад. Навстречу красным точкам.

За спиной тоже кто-то был, так что без разницы, куда бежать – подумал он. – Контейнеры стояли так плотно, что никаких щелей или проходов между ними не было.

На удивление, обратный путь занял гораздо больше времени. Или ему так показалось. Все сугробы были похожи один на другой… Горячий модуль протопил себе углубление и провалился в снег.

– Где массив? – спросил он на бегу. Горячее дыхание оседало капельками воды на внутренней мембране вингсъюта.

– Двадцать метров и сорок три сантиметра. Девятнадцать метров… Десять… Перед глазами появилась желтая стрелка.

В несколько прыжков он преодолел расстояние до модуля, пошарив в снегу, нащупал твёрдый тяжелый параллелепипед, выдернул его, рывком раскрыл застёжку костюма… Металл коснулся кожи и будто прикипел к животу.

Сдерживая дрожь, стараясь не стучать зубами, он застегнул вингсъют и выпрямился.

– Робот-паук в пятнадцати метрах слева, – доложил равнодушный голос.